отрицательно покачал головой, глубоко затягиваясь сигаретой.
– Странно, – кустистые брови Либерзона взметнулись вверх. – Кто в нашем городе не знает Пайкина?.. Впрочем, и он тоже не помог. Мальчику грозила тюрьма... Но я не мог допустить, чтобы он сел, у Виталика семья, маленький ребенок. В конце концов, его карьера еще впереди, а мои лучшие дни уже давно миновали. Поэтому я взял на себя все... Пайкин, кстати, поспособствовал этому. Мальчик продолжил работу в магазине, но уже в качестве товароведа под руководством какой-то вульгарной бабищи, жены большого городского начальника.
Либерзон снова тяжело вздохнул и с грустью добавил:
– Ну а я... я, как видите, поправляю здоровье здесь, в условиях, прямо вам скажу, не слишком соответствующих этой задаче. Вы можете себе представить, каково мне с моей фамилией Либерзон сидеть в заточении?
Изя снова бросил взгляд своих шустреньких глазок на Полунина.
– У вас, юноша, насколько я могу понимать, та же проблема, что и у меня. Видимо, те, за кого вы сидите, тоже были близки вам.
Полунин потушил окурок в пустой консервной банке, служившей пепельницей, и сказал:
– Да... были близки.
Он бросил в прикроватную тумбочку сумку с личными вещами, застелил кровать и собирался уже залезть на нары. Но тут Либерзон, молча наблюдавший за ним все это время, вдруг снова обратился к нему:
– Подождите, Володя, я хочу вам еще сказать то, что, может быть, никому не стал бы говорить здесь. Меня, знаете, здесь не все жалуют. Я ведь работаю в конторе и занимаюсь учетом, а не валю деревья, как почти все прочие. Так как местное начальство сочло лучшим эксплуатировать мои мозги, а не руки...
Полунин остановился и, бросив удивленный взгляд на Либерзона, сел на нижнюю полку.
– У вас, юноша, типичная болезнь всех тех, кто поступил сюда впервые и при этом никогда в жизни не думал о том, что такое может случиться... Хотя это странно. Живя в этой стране, любой может оказаться за решеткой. Так вот все эти люди думают одно и то же. Что жизнь закончена и все, что их ждет здесь, это унылая серость и жалкое влачение бытия. Это, конечно, так... но только отчасти. Ошибка здесь в главном – жизнь на этом не закончилась, она продолжается.
Полунин, пораженный, слушал речь старика. Ничего подобного он не ожидал здесь услышать.
– Она никогда не заканчивается там, где есть люди. Пусть это другие люди, не те, с которыми вам приходилось общаться до сих пор. Но они есть, и вам придется налаживать с ними отношения, а вместе с этим наладится и сама жизнь. Среди здешних людей есть подлецы и порядочные, полезные и совершенно никчемные. Да, к сожалению, эта жизнь хуже той, что была, поскольку плохого здесь больше, чем хорошего. Но во всем есть польза, сумейте только ее извлечь. Поверьте мне, выжить можно везде, даже и здесь, главное, чтобы было желание.
Полунин молчал еще несколько секунд после того, как Либерзон закончил говорить.
– Спасибо за напутствие, – произнес он. – Я обдумаю все, что вы мне сказали.
В бараке было очень холодно, поэтому Владимир, не раздеваясь, залез на