жижи и уже у себя во дворе перегоняет ее в топливо. Стойлохряков вопросительно поглядел на Мудрецкого, стоящего тут же, при этом он наморщился, так как ветерок подул ему в лицо и понес запах с солдат.
– Да мы же не в говне, товарищ подполковник! – резанул языком Валетов, но тут же поспешил прикусить этот порою вредный отросток, так как полкан поглядел на него, как на большущую вражину. Хотя он не мог быть большущей вражиной, он мог быть только маленьким, совсем маленьким таким гадом.
Тем временем Мудрецкий начал распространяться о том, что если нефть нагревать до определенных температур, то можно выделить и более легкие летучие фракции, которые, сконденсировавшись, действительно будут образовывать взрывоопасную смесь. Залив оную в бак, вполне вероятно завести двигатель.
– Да? – все больше интересовался Стойлохряков. – Это как самогонку гнать?..
– Совершенно верно, – подтвердил наученный в университете лейтенант, – все один к одному! Только изначально субстанция другая. Углеводородное сырье, так сказать.
У Простакова от этих всех россказней уши вяли. Он не понимал, как это может быть. Какой-то водород вместе с углем вперемежку – в результате какая-то нефть... Чего только не нарассказывают умные люди. Не зря у Мудрецкого звание лейтенанта, он не просто так выбился в офицеры. Все же, видать, с головой дружит даже больше, чем Стойлохряков, и если останется в армии, то может стать генералиссимусом.
Комбат не знал, какое количество песка ему придется загрузить в пруд. Но он знал другое, что до тех пор, пока задание не будет выполнено, машины будут прибывать каждое утро и их придется все разгребать и делать, что называется, вокруг красиво. Если же из этого добра можно получать бензин, так он очень был бы не против сделать небольшой запас горючки. Чего тут делов-то? Сейчас химики подгонят свою сосальную машину, заберут тонны три-четыре, и, прямо как в Чечне, начнем гнать продукт.
Но Стойлохряков не первый день жил на свете и, прежде чем заняться какими-либо глобальными экспериментами, предложил Мудрецкому и заляпанным гражданам выяснить у старичка по прозвищу дед Федот все более подробно.
Найти местного Менделеева оказалось делом несложным. Дело в том, что он никуда не делся, обратился в местную больничку, где синим по белому в карточке резал глаз его адрес. Сестричка, выдававшая солдатикам данные, морщила все время свой прелестный носик, так как, несмотря на то, что бойцы сменили одежонку, от них весьма и весьма разило.
С досады Резинкин, вспоминая миленькое личико девушки, нюхал сам себя, стоя на крыльце:
– Надо было в баню сходить.
– Да, – съязвил Валетов, – а то она на тебя не запала. Ален Делон ты наш, мать твою!
Домик деда Федота отличался от соседских ухоженностью, как видно, старичок много времени тратил на соблюдение порядка и не жалел сил на превращение собственного уголка обитания на грешной земле в некое подобие рая. Постучавшись в свежевыкрашенную темно-синюю металлическую калиточку, троица наконец добилась-таки того, что дедок выполз к ним навстречу. Причем обе ноги, выглядывавшие из-под черного хозяйственного