уж думать, что они родились в один день. Почему это произошло? Я про появление нашей «дочки», никто не знает. Да мы и не спрашивали у других.
– Это интересно. Поймите, я с таким не сталкивался. У вас, в хорошем смысле, уникальные дети.
– В хорошем? Не притворяйтесь. Хорошего в этом мире нет.
– А в вас?
– Каков мир, такие и мы.
– Не верю. Этого не может быть. Ведь, стоит сказать, каковы люди – таков и мир. Мы сами его творим.
– Наивно так полагать. Что ты один можешь против всех?
– Могу изменить немного. Но я верю в цепную реакцию. И то, что вы не выгнали меня и накормили, лишь подтверждает мысль, что добро порождает другое добро. Главное начать его сеять, а начать можно и с самого себя, не хватаясь за масштабные изменения.
– Ещё не вечер, чтобы потребовать за это плату.
Дети ехидно улыбнулись, один в левую сторону, другой в правую.
– Да пусть даже так.
– Но мама шутит. Вы это знаете. Потому так спокойно и говорите. – ввязался мальчишка.
– Возможно. Но это все рано лучше, чем.. чем вы знаете что.
– Да, знаем.
Наступила уже ночь. Герман не хотел уходить в неосвещённый ничем мир ненависти и просился остаться в этом доме всего на одну ночь
Германа Рица оставили на одну ночь. Через страдания и неохоту, но его приютили. Ему было отведено особенное место – стол. На эту ночь обеденный стол стал кроватью заблудшего врача.
На жёстком дереве, без привычных удобств, пришелец постарался уснуть. Он лёг лицом к детям, иногда на них поглядывая, все томимый их необычностью. Мысли о секрете, что, возможно, никогда не будет раскрыт, не давали Герману спокойно уловить тонкие порывы шлейфа бога Морфея длительное время. Слишком много всего напало на столь маленькую человеческую голову, неспособную осмыслить и осознать все, что твориться снаружи его тела и внутри него. Чувства, звуки, маленькие вспышки надежды выбраться и жить дальше, секрет, секрет детей… все смешалось и начало наконец-то давить на глаза чужестранца. Веки стали невыносимо давящими, глаза сами закатывались прочь, а мысли самоуничтожались, превращаясь в далекие, но уже идущие сны.
Все было спокойно, почти без напряжения. Вдруг, затряслась дверь дома, а с ней и все вокруг. Душераздирающие и будоражащие хрипы и стоны прорывались в помещение. Что-то стучало над головой, на самой крыше здания, пытаясь прорваться и дать сделать это же другим. Вот и с правого бока, уже и с левого, уже со всех сторон чьи-то когти вывались в стены в надежде проделать дыру.
Риц вскочил с «постели» со своим напряженным и испуганным лицом. Он посмотрел на детей. Этот ужас, эти крики, царапающие грудную клетку изнутри, эти звуки погибающей двери и Ее стойкости, ничего из этого не вывели детей из их привычного спокойного невозмутимого состояния. Но они заметили страх Рица.
– Не бойся. Это уйдёт. И ты сможешь спать.
– Что это? Кто и зачем пытается сюда прорваться?
Но дети не успели ответить.
Каждую ночь