разговор. – Ты заходи как-нибудь ко мне в палатку: поболтаем, чайку попьём! Бабка-то твоя знатной чаёвницей была…
Чингачгук, действительно, стал частым гостем в жилище инструктора. Он оказался интересным собеседником, начитанным и неплохо образованным, и между этими совершенно разными людьми каким-то загадочным образом установились тёплые и искренние отношения.
Солнечным, но не жарким днём в конце ноября две тысячи восемнадцатого года лейтенант военной полиции Ушаев со своими подчинёнными в составе воинской колонны прибыл в приморский Тартус, на территорию базы ВМФ. Время, пока машины стояли под погрузкой прибывших из России морем авиабомб, артиллерийских и танковых боеприпасов, продовольствия и вещевого имущества, правоверные полицаи использовали для благой цели, отправившись на молитву в недавно открытую в городе мечеть Девы Марии. Да и как можно было поступить иначе в светлый день Мавлида?
Народ стекался к мечети на мероприятие, проводимое в честь рождения пророка Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует). Этот праздник, находящийся в ряду главных торжеств исламской религии, характеризуется совершением добрых поступков и оказанием помощи нуждающимся людям. Стоящий на пороге храма имам, солидный мужчина с благородной проседью в бороде, издалека заметил знакомого ему воина и, широко раскинув руки, двинулся навстречу улыбающемуся Ушаеву. Они, словно лучшие друзья, трижды обнялись, ведь объятья – это возможность без слов продемонстрировать человеку своё расположение и подарить ему душевное тепло. Облобызав друг друга, они перешли к рукопожатиям и, почтительно склонив друг перед другом головы, долго трясли сомкнутыми ладонями.
Завершив процедуру неизбежного мусульманского политеса, Ушаев облегчённо вздохнул и направился ко входу в мечеть, а имам незаметным движением руки переправил в карман зажатую в кулаке маленькую серебристую флеш-карту. Богоугодное действо свершилось, и в ближайшее время на принадлежащий чеченцу офшорный счёт будет перечислена очередная сумма, а флешка уже этим вечером пересечёт турецкую границу и ещё через сутки доберётся до конечного пункта своего назначения – до штаба командующего джихадистским фронтом Ариана аль-Кунари по кличке Рэмбо.
Послание от Синдбада (именно под этим сказочным именем Ушаев числился в списке агентуры Рэмбо), оснащённое подстрочным переводом, легло на стол полевого командира вместе с увесистой стопкой фотографий людей, прибывших в Хмеймим на прошедшей неделе. Прочитав присланные донесения, тот довольно хмыкнул: сведения о людских потерях и ущербе, нанесённом авиабазе в ходе последнего налёта, подтверждали уже имеющуюся у него информацию. Убрав распечатанные листы в специальную папку, Ариан сомкнул веки, давая глазам немного отдохнуть.
Он воевал более сорока лет, и сам аль-Кунари был уже далеко не молод. Вся его жизнь стала одной непрерывной войной. Сейчас ему было за шестьдесят, почти все друзья его лихой молодости, те, с кем он когда-то начинал свой джихад, уже давно расслаблялись