Раньше я никогда не видел её.
Почерк жены. Аккуратные, без наклона, с ювелирной точностью подогнанные друг к другу пузатые буквы. Тщательно разлинованные страницы. Порядковые номера записей. Даты, время, фамилии врачей, адреса клиник, больниц, квартир. Наблюдения, рекомендации. Отдельно подшиты газетные вырезки, распечатки о разных болезнях, рекламные объявления медицинских центров. Стоило одному специалисту посоветовать домашние упражнения, как в тетрадке появлялся раздел, в котором фиксировалось ежедневное выполнение всех необходимых действий. Так же скрупулёзно описано отношение маленького пациента к любым манипуляциям. Я зачитался и даже не заметил, как в комнату вошла жена. Отвлёкся от идеального архива – она смотрела в упор и молчала. Я смутился под этим взглядом, спешно перебирая уместные фразы.
– Я даже представить себе не мог, сколько ты делала ради его здоровья.
– Теперь можешь.
На исписанных мелким почерком страницах перечислялись возможные диагнозы и методы лечения. Всё-таки я боялся их. Достаточно прочитать эти страшные слова, чтобы представить ужас, через который она проходила днём.
Отдельный раздел посвящён медикаментозным терапиям. С какой-то монструозной педантичностью она описывала дозировки, указывала точное время, когда давала препараты, избегая округлений: 14:12, 09:03, 19:59. Она каждый раз описывала реакцию ребёнка, как задабривала его, что говорила перед приёмом очередной таблетки, перечисляла несработавшие методы.
Подробная хроника болезни впечатлила. Я ещё не оторвался от чтения, когда услышал:
– Не забудь её выкинуть.
– Что?
– Мне повторить или ты не согласен?
– Я хочу…
– А я не хочу… Не хочу больше видеть эту тетрадь. И ещё больше не хочу видеть, как её кто-то читает.
– Даже я?
– В первую очередь ты.
– Почему?
– Потому что это больно.
– Что именно?
– Вспоминать неизвестность, страх перед надвигающейся катастрофой, насквозь мокрые от слёз подушки. Или ты думаешь, что я дрыхла ночи напролёт, пока вы гуляли? И самое главное – я не хочу вспоминать, как в одиночку воюю со всем этим и некому даже рассказать об этом.
– Почему некому? Я всегда с тобой рядом.
– Видел бы ты своё лицо, когда я пыталась рассказывать о наших походах к врачам. Ты зевал или делал такую гримасу, как будто ничего не хотел об этом слышать. Уже через десять минут ты забывал, что сказал доктор.
– Ты преувеличиваешь.
– Нет.
– Я вырубался на ходу.
– Вот поэтому я тебе и не говорила всего этого. У меня не хватало сил что-либо делать ночью. А утром я вставала и первым делом открывала эту долбаную тетрадь. Я ненавижу её. В ней моя боль. Часть меня осталась на этих страницах. Пожалуйста, выброси её. Да, болезнь не ушла сама. А выявленные нарушения уже не важны. У нас здоровый, обычный мальчик.
– Понятно. А учебники зачем выкидывать?
– Чтобы не подташнивало от воспоминаний, как я отсыпалась