с полной иронии английской вежливостью осведомился он. – Не смогла удержаться от драки? Я подозревал, что…
Филипп запнулся, наконец взглянув ей в лицо – и нехорошо сощурился, разглядывая ссадины на ее щеке. Следы чужого удара.
…Кровь не была ей к лицу.
Ночь внезапно сгустилась над площадью у фонтана, суля бандитам огромные неприятности каждой из своих скрытых облаками звезд.
– Не стоит. – Габриэль шагнула ближе; положила руку на его порванный рукав, взглянув в сторону заново собравшийся кучки бандитов.
– Пошли вон, – сквозь зубы бросил МакГрегор, слегка повернув голову в их сторону. – Быстро.
Не бойся. Все под контролем.
Я – под контролем.
Кажется, с его голосом было что-то всерьез не так – потому что бандиты последовали совету, заставив МакГрегора испытать почти физическое разочарование, сродни прерванному акту любви.
Он прерывисто выдохнул и повернулся к девушке. На секунду в ее глазах мелькнуло что-то непонятное… задумчивое, оценивающее, пожалуй, даже настороженное. Затем Габриэль тряхнула головой, и наваждение рассеялось.
– Испугалась? – Филипп предпочел не конкретизировать свой вопрос, обходя молчанием тот неприятный факт, что бояться, пожалуй, следовало его. Вряд ли эта четверка всерьез рассчитывала на сопротивление, да и нападение с их стороны вышло не таким уж серьезным… зато он сам чуть было не сорвался.
Воспоминание о лежащем на брусчатке ноже – и окрашенном алым приступе гнева – мелькнуло и рассеялось, оставив МакГрегора обессиленным и в полной мере прочувствовавшим, что на улице ночь, холод и дождь…
Подобного не было давно. Так давно, что он уже и не мог вспомнить, когда терял контроль.
Если вообще терял – так.
– Нет. – Ее дыхание все еще было неровным, но у нее не было нервной дрожи, сопутствующей страху. Он знал это, потому что ладонь Габриэль по-прежнему лежала поверх его пальто; Филипп слегка отодвинулся, позволяя ее руке соскользнуть. – Фил. Ты когда-нибудь хотел умереть?…
Из всех вопросов…
Он не сдержал изумленного смешка, но ответил максимально честно:
– Однажды. – И нанес ответный удар, не щадя противника в поединке: – Ты?
– Нет. – Ее дыхание почти успокоилось, но Филипп все еще слышал в ее голосе прерывистость, порожденную всплеском адреналина. – Слишком много всего, что нужно сделать, слишком много обязанностей, много желаний. Фил?…
– Да? – мягко откликнулся он. Дождь полил вновь, но МакГрегор не обращал внимания ни на ноющий порез, ни на струи воды, стекающие по лицу.
– Смерть – последнее поражение.
Ты права. И сама не знаешь насколько. Ах, Габриэль…
– Когда ты успела стать философом, Эль? – Он беззлобно усмехнулся, но в словах не было настоящей насмешки. – Тогда, в пабе. Тебе тоже не было страшно. Я прав?
– Прав, – совсем тихо согласилась Габриэль – и отступила на полшага, словно ее признание могло