подавленным, выдавая убитую горем женщину.
– Здравствуй, – и я жестом предложил место на диване.
В голове только и крутился вопрос: – Что произошло? Но я не стал спрашивать и так ясно, что раз пришла – сама все расскажет.
Выжидающе глядя на Монику, я уже начинал нервничать, а она так и продолжала молчать, гипнотизируя взглядом свои черные туфли. Только сейчас я обратил внимание, что она вообще вся в черном и, когда я подумал о том, что, видимо, если я не спрошу, она так и будет молчать, Моника заговорила.
– Неделю назад я легла в клинику. Все показатели были в норме, но я все равно решила перестраховаться, – начала она, так и не взглянув в мою сторону.
– Все было хорошо, но … в один из вечеров, я обратила внимание, что … – Моника всхлипнула, сделав паузу, – что малыш совсем не пинается. Я решила подождать, ведь он не может двигаться все время … – в этот момент ее редкие всхлипывания переросли в бесконтрольный поток слез, – если бы я … если бы только я обратилась сразу … – после этого ничего уже разобрать было нельзя.
Не выдержав неизвестности, я подорвался к Монике и одним резким движением поднял ее так, что ее ноги зависли в воздухе.
– Что? Что произошло с моим ребенком? – гнев и страх разрастались во мне как снежный ком.
– Его больше нет, – прошептала она одними губами, и в ее расширенных от ужаса глазах я видел свое отражение.
Я резко расцепил пальцы, которые впивались в плечи Моники, и она медленно сползла к моим ногам, продолжая рыдать. Невидящими глазами я уставился в стену, ошарашенный неожиданным чувством. Чувством боли и утраты. Оно появилось так внезапно, что я просто не был готов к этому.
– Что произошло? – услышал я свой пугающе-спокойный голос.
– Он обмотался пуповиной и когда … уже было слишком поздно, – Моника продолжала сидеть у моих ног и тихо плакала и ее слабость сейчас меня только раздражала. Я смотрел на нее как на букашку, таракана, которого хотелось раздавить одним движением ноги. И если таракана давишь просто так, просто потому что можешь, ее я хотел раздавить за то, что не уберегла моего ребенка.
Не знаю сколько прошло времени, картинка просто зависла перед глазами, а баланс моих чувств стал меняться. Чувство злости ушло безвозвратно, до краев заполнив меня скорбью. Медленно осев на диван, я прикрыл глаза. Память закинула меня в прошлое, превратив в ребенка. Чувства боли и утраты взыграли новыми красками, напомнив мне, что я испытывал, когда ушел отец. Хотелось любви, тепла, чтобы меня пожалели и утешили. Эти ощущения были лишь воспоминаниями, взрослый мужчина не может испытывать их, но вопреки этому я почувствовал на себе нежное прикосновение женских рук, тепло прижимающегося тела и тихий успокаивающий шёпот.
Я принимал все это не задумываясь, как что-то необходимое мне сейчас. Но тело, реагирующее на такие ласки, захотело большего. Возбуждение пронеслось по моим венам, вытесняя другие чувства.
– Лиза, – выдохнул я, разрывая наш поцелуй, прижимая девушку сильнее, и как только я возобновил его, мое парализованное