Алексей и узнал, что проблемы с аппетитом, сном, замкнутость, агрессивность, желание поделиться проблемами и многое другое, часть из которого, как он отметил для себя, в его поведении уже присутствует, и есть отклонение от нормы.
Также он услышал, что теперь о его состоянии будут справляться ежедневно, полученную информацию фиксировать в какой-то протокол личного дела и отслеживать динамику эмоций. В случае выявления критических показателей, операцию могут приостановить или прекратить вовсе. Но чтобы не допускать таких крайних мер, ему порекомендовали попить какое-нибудь успокоительное на основе трав, поскольку его сознание должно быть свободным от эмоций, спокойным и уравновешенным. Из всего этого Алексей сделал вывод, что разговаривает с каким-то психологом или вроде того.
– Нет, я в порядке. Плоховато спал ночью, ну, так у меня и раньше такое бывало. Работа с неблагополучными детишками и без того вызывает бессонницу. Так что, да, я в норме.
Психолога, наконец, сменила та самая дама со спокойным убаюкивающим голосом, которая говорила с ним вчера. Выяснилось, что она является разработчиком вакцины.
Алексею были даны четкие инструкции по внедрению препарата и методикам исследования. Наконец, у него появилась возможность поделиться частью информации с Людмилой Агаповной. В связи с сезонным гриппом фельдшер, то есть его Люся, будет обязан вести протокол учета состояния каждого ребенка и передавать этот протокол Алексею вечером для отчетности в министерство здравоохранения. По сути, ему практически не придется врать. Разница лишь в том, что обследование детей будет вовсе не из-за гриппа, а с целью определения усвоения вакцины.
Алексей повторил все инструкции, попрощался и, нажав красную кнопку в телефоне, завершил разговор. Было очевидно, что он почувствовал сильное облегчение после общения с Еленой Аркадьевной. Психолог со своими хитрыми вопросами насторожил Алексея, но новость о том, что в операцию вступает его возлюбленная, явно порадовала директора.
Итак, операция начинается.
Глава 2
21 апреля; пятница; 07:16
– Что там опять происходит? – проговорила Лена, самой себе, но вслух, – Какой-то грохот, как будто под нами что-то упало.
Она заправила за ухо упрямую белокурую прядь, закрывавшую правый глаз, и посмотрела на настенные часы, которые покосились. Зевая, Лена лениво поднялась с постели и поправила часы, после чего ее внутренний червь, заставляющий раскладывать предметы ровно и правильно, свернулся клубочком и задремал.
Лена Панфилова отличалась наблюдательностью и перфекционизмом. Так как она жила в этой комнате третий год, то, естественно, изучила каждый ее миллиметр.
– Я не слышала, я только проснулась.
У Маши Мироновой темнели круги вокруг глаз. Впрочем, как у всех обитателей этого дома.
– Тут постоянно что-то где-то падает и скрипит. Дом-то старый.
Маша, как и все дети, живущие в интернате, называет его Домом, поскольку мало кому удается выходить за его стены до наступления совершеннолетия. По большей