сохранить этот замок. Она знала, что после этого осознания обратного пути уже не будет. Отчаяние душило Алену крепкой хваткой, выкручивая все внутренности.
Зачастую, мы видим в людях недостатки очень смутно, пока владельцы недостатков не обратят на них наше внимание собственными дурными чертами, вроде холодности или необоснованной жестокости. А достоинства человека в момент очарования приобретают характер возвышенный, сродни героизму. Таким героем Алена увидела Алексея когда-то давно и влюбилась. Что же случилось теперь? За что ей такое? Или, как сейчас модно говорить, для чего? Что, в конце концов, она должна понять, проработать, сделать или вынести, чтобы в ее жизнь вернулась белая полоса? Чтобы прохожие при виде ее с Аней не косили взгляды и не перешептывались: «Ах, какая невоспитанная девочка! Эти «яжматери» повсюду! А потом наши дети страдают в обществе таких детей!» Никому ведь и в голову не придет, что дело вовсе не в воспитании. Никто не задумался о том, что Аня не такая, как другие дети. И она достаточно хорошо воспитывается в полной и любящей ее семье. Просто она необычный ребенок. Не плохой, а необычный, отличающийся от других. Если она кричит, то это не означает дурное воспитание. И нет в этом вины ни Ани, ни Алены. Никакой вины. Если бы от Алексея шло хоть какое-то тепло, жена бы легче справлялась с тем, что выпало на ее долю.
С этими мыслями Алена механически искупала и подготовила Аню ко сну, собрала разбросанные по полу игрушки, и, не вникая в текст, прочитала дочери несколько сказок на ночь.
Когда Анечка заснула, Алена тихо вышла из комнаты. В коридоре был еле слышен разговор Алексея. Она догадалась, что муж с кем-то говорит по телефону.
– Да, все по графику.
Тишина, он слушал ответ.
– Да, я подготовлю расширенный отчет.
Тишина.
– Есть отклонения, да. Я соберу более полную информацию, меня самого это несколько беспокоит.
Тишина.
– Да, и вам доброй ночи.
Алена подошла к Алексею, когда тот выключил мобильный.
– Это из министерства? – взгляд жены был уставшим и напряженным, но твердым.
– Ален, иди спать и перестань об этом думать. Это тебя не касается. Я все сделаю сам, Аня поправится.
– Как я могу не думать? – с отчаянным выдохом Алена опустилась в кресло.
– Ну, так. Купи себе успокоительное. Травки какие-нибудь. Хочешь, я попрошу выписать что-то посильнее?
– Посильнее? Ты хочешь подсадить меня на антидепрессанты и транквилизаторы, чтобы я точно не смогла тебе помешать?
– Ну что ты несешь?! – в голосе Алексея снова послышалась злоба.
– Прости, я действительно говорю глупости, – примирительно заговорила Алена. Она прекрасно понимала, что в их ситуации худой мир лучше доброй ссоры. – Чем я могу тебе помочь?
– Ален, я справляюсь. Никто не должен ничего знать. Уверен, они уже в курсе, что ты подслушала. Но, во всяком случае, в разговоре сейчас виду не подали.