вернулся в Македонию и назначил Птолемея своим телохранителем. Он всецело доверял ему и искренне любил. Возможно, потому, что их связывала не только крепкая дружба, но и тайна, которую мать Птолемея поведала сыну в строжайшем секрете. Арсиноя призналась, что вышла замуж за отца Птолемея Лага уже беременной от македонского царя Филиппа, отца Александра. Справедливости ради нужно сказать, что знание о кровном родстве с царственным Александром не добавило Птолемею спеси или гордыни. Птолемей любил своего друга детства, оберегал его и на поле битвы, и в мирных делах, не раз усмирял его взрывной нрав, чем уберег от множества необдуманных порывов.
Свою Таис Птолемей с нежностью и детским восхищением называл «моя мечта». Несмотря на то, что сам он был хорошо образован и уважаем народом за мудрость, почитание традиций и любовь к наукам, сам он был верным поклонником блистательной образованности Таис, ее умения рассуждать в спорах с величайшими философами, ее бесконечной страсти к познанию мира и устройства Вселенной.
Таис ценила его любовь и всегда вспоминала о нем с нежностью и благодарностью.
Делосский философ знал о ее связи с Птолемеем и в разговоре больше старался говорить о его военных и гражданских заслугах, чем о личных качествах и его отношениях с Таис. С самого ее первого упоминания о Птолемее философ уловил в словах ученицы скорее нежные, чем страстные чувства к возлюбленному. Да, он не Александр, хотя и отважен, и взглядом устремлен в будущее. Но Таис никогда не полюбит его так, как Александра. В ее душе Птолемей навсегда займет место верного ей героя, восхищенного рыцаря, друга и соратника. А сердце ее будет вечно любить и жалеть Александра, владыку и победителя народов, снявшего щит Ахилла в Трое. Да, бремя Ахиллова щита никогда не позволит Александру быть всецело с той, которая желанней всех. В наследство от непобедимого героя Александр получил не только щит, безудержную страсть и военную доблесть, но и печальный удел одиночества. Жена для него станет лишь продуманным политическим решением, а не истинной любовью и соединением душ.
Философ и его ученица решили пообедать во внутреннем дворике под густым навесом зелени и невероятно красивых цветов, красных египетских звезд. Делосец рассказал, что именно эти цветы носила богиня Нейт в своей короне.
– Учитель, ты ничего не рассказывал мне о Нейт. И устройство ее святилища мне кажется непонятным. Так много комнат, залов, темных коридоров. Они внушают скорее страх, чем благоговение. Египетские святилища совсем не похожи на те, что я знала в Афинах. Храмы Эллады светлые, легкие, приветливые. Они просты в своей архитектуре, изящны и располагают к мгновениям благодарности и соприкосновения с небом. В них хочется петь.
– Ты забываешь о том, что египетская религия гораздо старше эллинской. И египтяне строили не место поклонения и воздаяния, а модель устройства мира – космос. Мировой порядок, как они его представляли, соблюдался не только в самой