почти крикнул я.
– Высотников, а что? – буркнул Денис.
Улица закончилась тупиком. Снова повернув, теперь налево, мы ехали по другой – раза в два пошире.
– А это?!.. – сипло выдохнул я. Спазм сдавил горло.
– Прокатчиков, – пожал плечами Денис. – Скоро приедем.
И прежде, чем мы свернули во дворы, я увидел заветный магазин. Только корявая надпись, тянувшаяся на вывеске, гласила не «Книги», а «Вино».
***
Денис заглушил мотор, зарулив на вчистую убитый колёсами газон перед облезлой, пегой от возраста хрущёвкой.
– Я быстро, – прихватив большую, но довольно тощую спортивную сумку с заднего дивана, он исчез в ближнем подъезде.
Из меня будто выдернули позвоночник. Внутренним зрением я видел себя со стороны – поникшего, расползающегося на пассажирском сиденье как медуза. Силясь ухватиться за что-нибудь внешнее, твёрдое, реальное, я уставился на крышку бардачка, но взгляд проходил сквозь неё – в пустоту. И возвращался к будто выжженной в памяти картинке – развороченной морде «акцента», упирающейся в пылающий трамвай… «Как могло такое случиться? – ворочалась в голове мысль. – Почему я?» Адский аккомпанемент тысячи велосипедных звонков достиг нестерпимых амплитуд.
Я не сразу услышал стук в стекло дверцы. Костяшками пальцев, сухой такой звук. Я резко встряхнулся. Мужик лет сорока с испитой лошадиной физиономией нагнулся к закрытому окошку и что-то бубнил. С усилием я чуть повернул голову, прислушался.
– …подняли проезд на десять рублей, ерундень какая-то… Братан, не найдётся…
Откинувшись назад, вжавшись в спинку кресла, затылок вдавив в подголовник, я застыл в неудобной позе – будто притворился мёртвым. Но, конечно же, меня выдавал бегающий взгляд. Я водил им вверх-вниз по неприятному лицу незнакомца, от морщинистого лба, над которым топорщились из-под кепки седые, будто посыпанные пеплом вихры, до заросшего такой же серой щетиной подбородка – избегая только хлопающих прищуренных глаз. Я не понимал ни слова из его речи. А он вдруг сунулся ниже, едва не расплющив кончик носа о стекло. Узкие его глазёнки расширились и на мгновение остановились.
– Черёмуха?! – каркнул он скрипуче. – Федька, ты? Дак тебе же машина задавила, ещё в десятом классе, нет? Черёмухин?
Пульс кувалдою колотил в висках, я уж хотел было опустить стекло. Или просто открыть дверцу. Но мой речевой аппарат опять заклинило. Летом после десятого класса я в самом деле чуть не угодил под машину. Но об этом случае знал только один я. Я даже родителям говорить ничего не стал, чтоб не расстраивать понапрасну, не выслушивать потом нотаций. Я сам тогда чуть в штаны не напустил. Гружёный щебёнкой «камаз» пролетел в сантиметрах от моей руки. Это была зарубка на всю жизнь, и без родительских поучений. А сейчас я просто не узнавал мужика. Одноклассник? Парень из моей школы?
– Эй, тебе чего надо? – голос Дениса вывел меня из ступора. – Отойди от машины!
Захлопали дверцы с другой стороны «акцента».