трактовал свое видение пропажи монастырской девочки. На своих «подсудных» капитан юстиции не смотрел, его взгляд уперся в противоположную стену, пальцы руки, постукивали по столешнице рабочего стола в такт его обвинительной речи.
– Перед пропажей девочки, – утверждал Болденко, – следствием была зафиксирована попытка Александра Анцева изнасилования Ксюши в спальне пансионата, где в тот день она дежурила и производила уборку помещения. Исходя из данного факта, следствие утверждает, что Александр Анцев похитил Ксению и спрятал в укромном месте, чтобы без помех завершить сексуальное насилие над девочкой. Опровергать эту версию произошедшего с несовершеннолетней Ксюшей бесполезно, так как в уголовном деле уже имеются свидетельские показания двух человек, которые подтверждают безусловную вину Анцева Александра, который пытался совершить насилие над несовершеннолетней Ксюшей.
В это время в дверь кто-то постучал, и в кабинет Болденко вошла матушка Евгения.
– Чтобы не быть голословным, – в голосе Болденко звучало торжество, – сейчас нам матушка Евгения повторно и очень подробно расскажет о произошедшем инциденте. А потом мы предоставим Александру Анцеву возможность оформить явку с повинной, и тогда он сможет рассчитывать на смягчение приговора от прокуратуры и суда. Но предупреждаю, что Анцев должен указать место, где он прячет девочку. Иначе снисхождение не получится! Итак, матушка Евгения, слушаем Вас. Со всеми подробностями, как бы они Вас ни смущали.
– Так ведь оговорила я Анцева Александра, – тихим, ровным голосом начала монахиня свои показания.
– Не несите чушь, – взвился Болденко, – Вас Анцевы подкупили? Вы продались им за деньги?
– Не давите на свидетеля, – вмешался адвокат, – продолжайте, матушка.
– Молюсь господу Богу, чтобы простил меня, грешную, – продолжила монахиня, – сама-то я ничего не видела, а свои показания против Анцева построила из слов Павла Сулимова. Ксюша долго не могла и слова вымолвить о случившемся, а я и не настаивала. Просила молиться и просить господа послать забвение случившегося. Так оно и было. Но незадолго до своей пропажи она мне все и рассказала. Так, мол и так, испоганить меня хотел другой человек, не Анцев. И указала на нашего жильца из частной квартиры. Ну, уж вы сами разбирайтесь, кто это был. Мне не по силам больше об этом думать. Дело Ваше, вы и решайте. А Вас, Зоя Николаевна прошу простить меня за оговор вашего сына. И ты Александр прости меня, что засомневалась в твоей порядочности и благочестивости. Простите меня! Пойду я, что-то мне нехорошо.
– А Вы еще раз не измените свои показания? – голос следователя срывался на крик.
– Я уверена, что этого не произойдет, – уверенно ответила монахиня, – у дежурного я оставила свои письменные показания о попытке насилия над малолетней рабой божией Ксенией.
Матушка Евгения поклонилась всем и вышла из кабинета.
– Пожалуй, и мы пойдем, – адвокат посмотрел