отчего в груди так ноет?
Видно, не надёжен я как порт;
Видно… Да к чему теперь терзаться,
Сердце разрывать напополам?
Якорем двойным вцепились пальцы
В руль височный… Гибнешь, Магеллан!
Больно, тяжело, невыносимо
В пене растворяться на века.
Холодно… До ужаса красивы
Звёзды – отраженья маяка!
В парке
Мой красный шар во тьме парит —
Он лишь со мною говорит
И повествует о мечте,
Что растворилась в пустоте…
Её обман давно забыт!
А карусель, ворча, скрипит
И растворяется в дожде —
И отражается в воде
Мой красный шар.
Воспоминанием убит,
С цепи он рвётся и шипит;
И в этой праздной суете
Друзья – всё те же… да не те.
Неярким пламенем горит
Мой красный шар…
В саду
В саду полночной королевы,
За древней каменной стеной
Стоит серебряное древо,
Приворожённое Луной:
Своей владычице послушен,
Не пустит Дуб чужого в сад;
К слезам и горю равнодушен…
«Меня послал меньшой твой брат.
Ты нашим был!.. К своей невесте
Скакал – бесстрашный человек! —
Не захватив дарёный крестик,
И – заплутал. Искал ночлег…
Тебя колдунья заманила;
Сварив отвар из чёрных трав,
Волшебным зельем опоила:
«Со мною будь, любезный граф!
Ты здесь останешься навечно.
Забудь отца, людей забудь…» —
Затем лишила дара речи,
Покрыв корой блестящей грудь.
Твоя прекрасная Ребекка
Теперь горюет день-деньской,
И будут до скончанья века
Нам души рвать своей тоской
Её волнительные песни…
Но у металла сердца нет!»
Заплакал горько старый вестник…
Не плакал Дуб – молчал в ответ.
А листья белые сверкали
Во тьме холодной и ночной,
И тихо слёзы утирала
Луна дрожавшею рукой…
Вор
Я дверцу приоткрыл в чужую душу —
Все вещи взял и ключики в придачу.
Но женщину без имени, без мужа
Не в силах позабыть завзятый мачо…
И, глядя на Ван Гога вечерами,
Как маленький я громко, горько плачу.
Нет совести и чести меж ворами,
Но Боже, я пытаюсь!.. Я не гордый:
Направь меня, Харуки Мураками,
Пожалуйста, куда-нибудь – хоть к чёрту!
Задумчиво башкой в ответ кивает
И тычет безысходностью мне в морду.
Приевшийся Винсент не согревает…
Встреча
Я шёл Туда, а ты – Обратно:
Случайной встреча та была!..
Я поклонился деликатно,
А ты – за шею обняла.
Твой смех свинцово-серебристый
В сознанье образ