кумира американской интеллигенции. Благодаря ему, а также отъезду из Голливуда в Нью-Йорк с его театрами, она смогла бы наконец проявить те качества, которые отказывалась признать в ней киностудия «20-й век Фокс». Блондинка намеревалась стать «серьезной актрисой», одной из тех, кто пользовался уважением и в ходе вручения «Оскаров» мог со статуэткой в руках благодарить своих коллег.
Но не следует при этом думать, что союз «красавицы и гения»[12] стал результатом только лишь пиара актрисы. Между ними была и любовь. Но Мэрилин явно расстраивал контраст их союза: он порождал столкновение ее реальности, ставшей следствием выдуманной личности, и славы мужа. На самом деле сразу же с их первой встречи в декабре 1950 года обладатель премии Пулитцера за «Смерть коммивояжера» заметил эту разницу. И понял, что Мэрилин – человек двойственный. Что ее «проклятие» – так это называл сам Миллер – заключалось в обязанности удовлетворять публику, чьи требования не имели ничего общего с ее подлинным существом. Именно это раздвоение личности в конечном счете приводило к шизофреническим разрушительным порывам.
Две истории подтверждают эту парадигму, ирония которой заключена в следующей главе. Они касаются отношения звезды к печатному слову.
В 1945 году Мэрилин была старлеткой. За несколько долларов за сеанс она подставляла свои формы и улыбку под объективы многочисленных более или менее профессиональных фотографов. Реклама, календари, цветные фотографии. Болезненно застенчивой Мэрилин это очень нравилось. Обстановка тет-а-тет ее успокаивала, и она инстинктивно чувствовала, что была словно привязана к объективу фотоаппарата. Но она также поняла, что ее будущее связано с кино и надо сделать следующий шаг – распрощаться с глянцем журналов. И пока учащались пробы, пока она падала в объятия важных людей в Голливуде, пока она лепила свой образ, который приклеится к ней навсегда и потом ее же и проглотит, Монро читала.
В тот год Мэрилин записалась в Публичную библиотеку Вествуда, одну из тех, что были в Лос-Анджелесе. Под своим настоящим именем Норма Джин Бейкер проглатывала исторические, политические, философские труды, классиков. Эрнест Хемингуэй, Лев Толстой, Альбер Камю, Марсель Пруст, Антуан де Сент-Экзюпери, Райнер Мария Рильке, Эдгар Аллан По[13] …Литературные вкусы блондинки были настолько же эклектичными, насколько односторонними были ее роли.
Более того, спустя год Мэрилин начала зарабатывать деньги. Ничего особенного, но достаточно, чтобы позволить себе открыть клиентский счет в городском магазине. И тут ее вкус повернулся к… литературе. Никаких салонов красоты, никаких модных платьев, никаких рецептов на успокаивающее лекарство. Нет, вовсе нет, никакого слащавого пришептывания милашки Шугар Кейн. Норма Джин Бейкер первые свои заработки потратила на книги.
Эта неизвестное увлечение достигло пика в 1951 году, когда Мэрилин поступила на вечерние курсы университета Лос-Анджелеса[14]. УКЛА, основы литературы, потом