в индустриальную державу, не предоставив своим гражданам ни политической, ни экономической свободы. И действительно, скорость, с которой произошло это преображение, с виду служила для многих доказательством, что централизованное планирование под защитой тирании полицейского государства более эффективно в достижении быстрой индустриализации, чем деятельность свободных людей на свободных рынках. Исаак Дойчер, писавший в пятидесятых годах, мог еще утверждать, что экономика с центральным планированием эффективнее анархически действующей рыночной экономики и что национализированная промышленность лучше осуществляет модернизацию заводов и оборудования, чем промышленность частного сектора[155]. Существование до 1989 года стран Восточной Европы, одновременно экономически развитых и социалистических, вроде бы показывало совместимость централизованного планирования с экономической современностью.
Одно время эти примеры из коммунистического мира заставляли предположить, что поступательное развитие современной науки может с тем же успехом приводить к рациональной и бюрократической тирании из кошмара Макса Вебера, что и к открытому, творческому и либеральному обществу. Значит, наш Механизм должен быть расширен. Он должен не только объяснять, почему экономически развитые страны являются урбанизированными обществами и рациональными бюрократиями, но и показывать, почему следует ожидать в конце концов эволюции в направлении экономического и политического либерализма. В этой главе и в следующих мы исследуем отношения нашего Механизма к капитализму в двух различных случаях: в развитых индустриальных обществах и в развивающихся. Установив, что Механизм в некотором отношении определяет неизбежность капитализма, мы вернемся к вопросу о том, следует ли ожидать, что он порождает также и демократию.
Вопреки предубеждению, которое питают к капитализму традиционно-религиозные правые и марксистско-социалистические левые, объяснить окончательную победу капитализма как единственной жизнеспособной экономической системы в мире с помощью Механизма легче, чем победу либеральной демократии в политической сфере. Это потому, что в области разработки и использования технологий, а также в приспособляемости к быстро меняющимся условиям глобального разделения труда капитализм оказался куда более эффективен, чем системы централизованного планирования, в условиях зрелой индустриальной экономики.
Индустриализация, как мы теперь знаем, – это не одноразовое мероприятие, быстро продвигающее страну к экономической модернизации, но постоянно развивающийся процесс без ясной конечной цели, при котором сегодняшняя современность завтра быстро становится древностью. Средства удовлетворения того, что Гегель назвал «системой потребностей», постоянно изменяются по мере того, как изменяются сами потребности. Для теоретиков прошлого вроде Маркса и Энгельса индустриализацию составляла легкая промышленность вроде текстильных