стряслось?
– Нет, ничего особенного, – но он посмотрел на меня с подозрением.
Джим – мой куратор в АА и старый друг. У нас установилась многолетняя традиция ужинать вместе по воскресеньям, а потому неудивительно, что он сразу чувствует мою неискренность.
– Мне вчера позвонила Джен, – сказал я.
– И что же?
– Она попросила приехать к ней домой.
– А вот это уже интересно.
– Не так, как ты предполагаешь. Ей нужно было кое-чем со мной поделиться. Я поехал к ней сегодня днем и выслушал.
– Какие у нее проблемы?
Я скороговоркой выпалил слова, чтобы не дать им шанса застрять у меня в глотке.
– Она умирает. Ей поставили диагноз рак поджелудочной железы, и жить ей осталось меньше года.
– Боже милосердный!
– И кажется, для меня это стало жестоким ударом.
– Кто бы сомневался, – сказал он, но в этот момент к нам снова подошел официант с блокнотиком и карандашом наготове. – Послушай, – продолжал Джим, – давай я сам сделаю заказ, идет? Принесите нам порцию холодной лапши, порцию острых креветок с брокколи и знаменитого «цыпленка генерал Цо». – Он покосился в меню. – Только здесь его именуют почему-то «Цыпленок генерала Цуна». В каждом меню у китайцев все называется по-разному. Но думаю, что речь идет о том же генерале. По крайней мере цыпленка готовят одинаково повсюду.
– Эта хороший еда, – сказал официант.
– Уверен, что превосходная. И подайте на гарнир коричневый рис, если он у вас есть.
– Рис только белий.
– Сойдет и белый. – Он вернул официанту меню и заново наполнил наши чашки чаем.
Обращаясь ко мне, сказал:
– Если бы мы с тобой жили в Китае, пришлось бы нам каждый вечер в воскресенье заказывать себе какого-нибудь «генерала Шварцкопфа»? Едва ли… Мэтт, это ужасная новость, просто шокирующая. Есть вероятность ошибки в диагнозе? Можно еще что-то сделать для нее?
– Как я понял, нет. По ее словам, диагноз равносилен смертному приговору. Только он хуже смертного приговора, нельзя даже подать апелляцию. Это как закон Дикого Запада в былые времена. Тебя приговаривают вечером, а ведь на рассвете вешают.
– Жуть какая-то. Сколько Джен лет? Ты знаешь?
– Сорок три или сорок четыре. Где-то так.
– Совсем еще молодая.
– Чуть старше Элейн, немного моложе меня самого, – сказал я. – И думаю, состариться ей уже не суждено.
– Это просто ужасно.
– После встречи с ней я вернулся к себе в номер, сидел у окна и смотрел на дождь. Очень хотелось выпить.
– Вот теперь ты меня удивляешь.
– Я и не думал отправляться за бутылкой. Понимал, что это не выход. Но физическое желание было сильно, как никогда. Каждая клеточка моего тела криком просила хоть каплю алкоголя.
– А кому не захотелось бы выпить при таких обстоятельствах? Выпивка для того и существует, верно? Разве не для этого ее изготавливают и разливают по бутылкам? Но желать еще не значит