бокала вина.
Накидаться, что ли, решила? Языком уже еле шевелит. Не замечал раньше пристрастия к алкоголю.
– Никогда не лезь в чужую личную жизнь. Именно поэтому она называется личной! Ты не знаешь, что связывает людей, а со стороны можно подумать всё что угодно! – Я повышаю голос так, что нас слышно даже в коридоре.
Хорошо, что все ещё внизу. В гольф-клубе и отель для гостей имеется. Пока праздник в разгаре, этаж пустой. Нас никто не услышит.
– Ева сказала…
– Ева для своей выгоды могла сказать всё что угодно. А ты повелась. Она тебя использовала для достижения собственной цели, вот и всё. Пойми наконец. Друзья так не поступают, – говорю, как будто с пустым местом, потому что Полина демонстративно смотрит в потолок.
– Ах, это Ева плохая? – вскакивает с кровати, подходит, останавливается в шаге от меня. – А твоя семейка?
– В смысле?
– Твоя мамаша достала меня уже: «Когда внуки?», – кривляется. – Папочка строит из себя великого бизнесмена, слова не сказал. Марк чудище, гавкает на всех, словно собака. Даже не знаю, почему Ева так хочет с ним быть – он отвратителен. Хотя, наверное, из-за денег. Да, деньги точно прибавят плюсов твоему братцу, и только они. Сам по себе он до тошноты неприятен всем. А остальные родственнички и того хуже, строят из себя сраных интеллигентов, а на самом деле быдло деревенское, да и только. – Я настолько охреневаю от её тирады, что даже слова сказать не могу. Решаю дослушать. – И да, как только поженимся, родни твоей в нашей квартире не будет. Нечего им там делать. Я их терпеть не могу, мне все противны. Не хочу готовить ужины и смотреть на твою мамочку. Вообще не хочу готовить. После свадьбы сразу наймём прислугу, пальцем не пошевелю. Я с тобой сходилась, чтобы у плиты стоять? Не-е-е-ет! Я хочу сытой и богатой жизни: путешествия, дорогая одежда, поездки, приключения, приёмы. А ты дома сидишь, как старикан какой-то! О, – тычет пальцем, – как твой чудовищный братец. Но он понятно, такого в люди выпускать нельзя, а ты чего? Ну да, тебе же уже четвёртый десяток, стареешь, – противно цокает, наматывает круги по номеру. – И дети в ближайшие пять лет мне не нужны. Я жить хочу весело и беззаботно, а не ляльку нянчить.
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Спокойствие, Павел. Держи себя в руках. Она просто пьяна. Я никогда женщин не обижал и сейчас не буду.
– Я услышал тебя. Ложись спать. Поговорим утром, когда протрезвеешь.
Покидаю номер, бегу вниз подальше от незнакомой мне женщины, которая осталась наверху. Внутри месиво из эмоций, которые не позволяют сейчас думать рационально. Нахожу брата на балконе. Тут же и мама.
– Уложил спать? – тут же вопрос Марка. – По-моему, она перебрала.
– Да. Есть немного.
– Я вас оставлю, – мама проводит ладонью по плечу брата, – возвращайтесь к гостям.
Она всегда чувствует, когда необходимо оставить нас вдвоём. Мужские разговоры. Наверное, именно поэтому они прожили с папой всю жизнь вместе – чувствуют друг друга, необходимость в общении и присутствии, и наоборот.
– Прости ещё раз за Полину, – виновато смотрю на брата.
Неприятно осознавать,