сжал руками виски и яростно замотал головой.
– Уходи, убирайся! – шептал он снова и снова. – Все из-за тебя, ты бросил меня одного! Никто и ничто не могло разлучить нас, а ты сделал это сам, по доброй воле! Я ненавижу тебя, не хочу больше тебя видеть, не хочу знать! И не собираюсь слушать!
Он вскочил, уронив стул, и выбежал из каюты, словно прислужники Темного Лика гнались за ним. Выскочил на палубу, крикнул Эрнесту, что через два часа они выходят в море. Потом повернулся к изумленному Лорне и прорычал, чтобы он поторопился, если и правда хочет сойти на берег.
Матросы заметались, точно ошпаренные, тихая благость золотого вечера исчезла без следа. Айк с трудом взял себя в руки, спустился в каюту и выдал Лорне причитавшийся ему пласт.
А через два часа стоял на корме и, вцепившись побелевшими пальцами в фальшборт, смотрел, как уменьшаются и исчезают в фиолетовой вечерней дымке дома, знакомый причал и серая громада храма времен до Исхода, напоминающая пастушью свирель.
И больше всего на свете ему хотелось засунуть руку глубоко в горло и вытащить свое сердце – так, сунув пальцы в карман куртки, вынимают часы, – раздавить его в кулаке, а потом швырнуть за борт.
Рослые, словно слепленные из мрака, фигуры обступили дверь и Искателя. Крис уронила факел, и он погас, но у пришельцев хватало своих.
Их было человек десять – двое подошли ближе к Дирхелю, который прижался спиной к двери, словно пытаясь защитить ее, остальные держались в отдалении.
– Как я рад тебя видеть! – не унимался голос, принадлежавший, как показалось Крис, человеку лет сорока. – Что же, ты меня даже не представишь?
Одна из фигур сделала знак рукой, и тот, кто удерживал Крис, подтащил ее поближе, при этом оцарапав ножом до крови.
– Закрейн Арно, – в голосе Дирхеля чувствовалась еле сдерживаемая ярость, – мерзавец, у которого кишка тонка самому лазить по Хранилищам, поэтому он подстерегает Искателей и грабит их.
– Точно! – радостно подтвердил голос. – Только одно уточнение, старый друг: у Закрейна не «кишка тонка», а Закрейн соображает получше, чем кое-кто другой.
Теперь, стоя в круге света, Крис хорошо видела обладателя голоса. Он был крепко сбитый, приземистый и широкий, словно деревянный комод на низких ножках. Огромная голова с шапкой мелко вьющихся темных волос, крупные черты лица излучали здоровье и жизнерадостность.
Почему-то его кудряшки позабавили Крис – Закрейн походил скорее на приветливого лавочника, чем на разбойника. Только длинного фартука не хватало для полноты образа.
Однако нож у ее горла не тянул на нелепую шутку.
– Вижу, ты пустой, – Закрейн потер руки в предвкушении, – рассказывай, что там, внизу.
Дирхель пожал плечами – он уже овладел собой.
– Да расскажу, чего там. Девушку только отпусти.
– Э нет! – засмеялся Закрейн, его люди зашевелились, переступили с ноги на ногу. – Она мне еще пригодится, вдруг ты заартачишься или еще что. Да и староват ты для