с вечера. У Нины-то никогда не было что жрать. Ничего, кроме пустых макарон и картошки в мундирах. И куда только ухитрялась деньги девать, корова!..
Потом он наскоро умывался в обитой ведрами чугунной раковине и спешил на работу в фотомастерскую. Только там Садиков немного отдыхал душой и способен был на короткое время забыться. Фотокамера – вот что он по-настоящему любил.
Когда Сима Садиков начинал работать, то время замирало, в изумлении наблюдая за творцом. Он и в самом деле творил. Слава о его таланте ходила далеко за пределами их района. И его часто приглашали на свадьбы, юбилеи и похороны. Приглашали, неплохо платили, но и только. Заплатив, сразу забывали о его существовании. Могли, правда, порекомендовать своим знакомым, те, в свою очередь, своим…
Калым был, жизнь не менялась. И Сима Садиков, хотя и с деньгами, по-прежнему возвращался в свою старую коммуналку к своей некрасивой беременной жене. И по-прежнему каждое утро просыпался с отвратительным ощущением того, что день грядущий похож на предыдущий так же, как его не рожденные близнецы в утробе его жены.
И вот однажды…
Он до сих пор без волнения не может вспоминать тот самый день, круто перевернувший всю его жизнь. Без волнения и трепета в сердце вспоминать не может.
Началось все с женщины. Ох, не дураки французы, советующие искать женщину, не дураки. Все и в самом деле в его жизни началось с женщины, с прекрасной незнакомкой. Только он не искал ее никогда и даже не делал попыток. Она сама нашла его. Это было…
Это было таким же морозным февральским днем, как и сегодня. Таким же пасмурным и снежным. Он копался в фотолаборатории, когда звякнул входной колокольчик, оповещающий о том, что в помещении посетитель.
– Эй, я сейчас! – крикнул тогда Сима, не высовываясь из лаборатории. – Подождите немного!
После того, как он все попрятал, закрепил и не засветил, Садиков выбрался из своей каморки, плотно закрыл дверь, занавесил черной шторкой. Вошел в большую комнату, где у него имелся немудреный студийный реквизит, и остолбенел прямо у порога.
Посреди его студии на расшатанном стуле сидела самая прекрасная из всех виденных им прежде женщин. Длинные ноги в сапогах-ботфортах, короткая кожаная юбка, куртка-косуха, кожаная кепка козырьком вбок и длинные шикарные волосы по плечам и спине. Это был типаж!!! О таком снимке он мечтал всю свою жизнь.
– Сидите так, не двигайтесь! – приказал он ей изменившимся, не похожим на его собственный голосом. – Я сейчас!
Схватил свой любимый фотоаппарат, не цифровой – нет, откуда такому было взяться при его образе жизни. И принялся выплясывать вокруг неожиданной гостьи, без устали щелкая и приговаривая:
– Я вам сделаю такой портрет, что смело сможете размещать его на обложке какого-нибудь журнала! Вот увидите!..
Дама безропотно подчинялась его просьбам, не произнося ни слова. Она склоняла голову то вперед, то к плечу, то запрокидывала назад. Ногами ее Садиков тоже манипулировал, грех было их не использовать