условие – добровольная жертва. Не думаю, что девица окажется настолько склонной к самопожертвованию, чтобы добровольно лечь на алтарь. Пока еще ни одной такой не нашлось, сам знаешь. Но в любом случае, посмотрим, не во всех ритуалах жертва непременно должна умереть.
– И что за ритуал будешь проводить? Разве не ритуал подпитки силы или дополнительной привязки к нашему миру? – друг удивленно приподнял бровь.
– Сам еще не решил, с поимки последнего наемного убийцы прошло не так уж много времени, мне пока достаточно, срочно ритуал не требуется. В любом случае, не я такой, мир такой. И родители этой принцессы, что предали ее, предпочтя сохранить власть, – пробормотал, вчитываясь в бисерный почерк гномьего короля.
– Нет, это, пожалуй, без меня. Все эти крики, слезы… Предпочту провести вечер в объятьях какой-нибудь знойной красотки, слушая стоны совсем иного характера… – он мечтательно улыбнулся, зажмурившись.
– Помнится, именно ты предложил построить едва ли не храм, набрать в него послушников и замаскировать все под особый ритуал, чтобы жертвы, впечатленные антуражем, выделяли как можно больше энергии ужаса, – напомнил отстраненно, делая на полях отчета заметки.
– Ну так и ты раньше не проводил «ритуал» над невинными жертвами.
– Дочь Ваенгов – и вдруг невинная? Да они там все ядовитые с самой колыбели и люто ненавидят даже друг друга. В конце концов, даже у этой юной девицы была сестра на год младше, которая вдруг «случайно» утонула в пруду на следующий день после того, как обстригла под корень волосы этой «невинной» малышке. Ничего так совпадение, не думаешь? – фыркнул я, брезгливо скривившись.
– Как знаешь, – не стал спорить Шантар, – как знаешь. Но ритуал проводи без меня.
До самого вечера я больше особо не вспоминал о девице Ваенгов, и без нее забот хватало. И едва не пропустил начало – один из новых послушников просто боялся меня отвлечь от государственных дел, сказывалась тщательно созданная определенная репутация. Поэтому торжественную хламиду я напяливал уже на бегу. В ритуальный зал ворвался как раз вовремя, чтобы услышать возмущенные крики из комнатушки, где готовили жертв.
Сами крики – совсем не удивительны, но вот их смысл…
– …Я тебе эти труселя стремные сейчас знаешь, куда засуну? Прочь ручонки загребущие! Что ты говоришь, в моих попу видно? Так платье надо было нормальное давать, а теперь нечего смотреть туда! Я сейчас по-быстрому на алтарь сгоняю, и мне вообще будет пофиг, в каких я труселях! Куда идти? Туда? Ну так отойди, чего мешаешь? – доносилось из-за неплотно прикрытой двери.
Я в изумлении обернулся к ближайшему послушнику, но тот даже не отреагировал, как зачарованный уставившись на ту самую дверь. Впрочем, как и все остальные, находившиеся в этом зале.
Внезапно дверь отворилась, явив нашим взорам невысокую девушку с длинными прямыми темными волосами. Она что-то сосредоточенно поправляла у себя на поясе, бормоча под нос:
– И какой идиот додумался