один преподаватель появился, который хоть что-то может дать, – девушки наперебой щебетали, и Альберт Нилович еще раз убедился: опустив при всех лохмача, он вышел победителем, а эти две цыпочки, преданно заглядывая ему в глаза, были явным тому подтверждением.
Еще Альберт Нилович удивился – с какой легкостью они ему достались. Заперев аудиторию изнутри и пройдя в прилегающую лаборантскую, девочки присоединились к армии тех, кто эмпирическим путем опробовал на себе мужские способности молодого аспиранта.
– Как фамилия этого лохматого? – спросил Альберт Нилович, надевая пиджак после «внеклассной работы» с двумя горячими штучками в лаборантской.
– Самсонов. Данила.
Позже, встретив профессора криминалистики и поболтав с ним о том о сем, Альберт Нилович, выражая озабоченность, сообщил, что пресек сегодня грубые насмешки в его адрес со стороны Данилы Самсонова. А преподавателю «Теория государства и права», буквально живущему своим предметом, поделился своим наблюдением за нынешней молодежью, их нежеланием учится: вот взять к примеру Данилу Самсонова – ведь на всех углах он высказывается о том, что «Теория государства и права» – абсолютно не нужный предмет. Закинув еще несколько таких нелицеприятных камней в огород лохматого Данилы, Альберт Нилович полностью успокоился, а после первой сессии, когда студент Самсонов не сдал ни одного предмета, навсегда забыл о нем. Альберт Нилович не любил прощать.
Тем временем, давняя институтская «традиция» – собирать дань в сессию – не очень радовала молодого преподавателя, чаявшего закрыть столь многое количество вопросов с ее помощью. Пропорциональность распределения собранных в сессию податей являла собой образчик несправедливости: профессоры делили ее с ректором в доле пятьдесят на пятьдесят, ну а прочий преподавательский состав отдавал ректору семь десятых, оставляя при себе ничтожные тридцать процентов. Подразумевалось, что их ректор, известный корифей в научных кругах, имеет в этих кругах определенный вес и мог в любой момент замять скандалец, вызванный каким-нибудь студентиком, не желающим или не имеющим возможности вносить свою лепту в успешное закрытие сессии. Один такой чудак в прошлом году аж до прокуратуры дошел, возмущенный тем фактом, что и так обучается на коммерческом отделении, вследствие чего не желающий сверх этой меры сколько-либо еще платить. И ничего – улеглось все. Улеглось и снова вернулось в прежнее русло.
Альберту Ниловичу катастрофически не хватало столь мизерной доли на реализацию своих планов и замыслов. Не хватало еще и потому, что теперь он был женат, а любимая жена подарила ему желанного сына. Любимая, но не любящая: Света согласилась выйти за него замуж, видимо осознав всю безысходность своего положения, но полюбить его так и не смогла. Отсутствие взаимности частично компенсировалось за счет рождения сына, и Альберт Нилович, вне себя от счастья из-за появления наследника, прилагал все усилия, чтобы обеспечить свою жену и сына всем самым лучшим. Рано или поздно она поймет, что сделала правильный