Голощихин, уставившись в потолок. – Только в любопытстве этом беда одна. Поверь мне, не нужно тебе ничего знать!
Они помолчали. Голощихин развлекал себя тем, что рассматривал собственный потолок, с которого клочьями свисала паутина. Катерина размышляла, рассматривая из грязного окна улицу.
Деньги все же были, сомнения у нее отпали, хотя Голощихин ничего определенного и не сообщил. А денег, судя по всему, и в самом деле было много. Но вот крутит Иван что-то, темнит и даже на обещанное ею вознаграждение не клюнул. Почему? Чего ему таиться? Пообещал кому-то, что будет молчать, или попросту боится?…
– Как вы нашли ту самую сумку с деньгами? – вернулась Катерина к интересующей ее теме.
– Просто и нашел. Шел по огороду, думал все, сажать мне в этом году картошку или не сажать. Вроде бы и надо, а вроде и ни к чему мне одному, проще купить. – Голощихин дернул худыми плечами. – Дошел до задней калитки, открыл ее. Там дальше у нас поле. Смотрю, трактора работают. Дай, думаю, подойду, спрошу, не картошку ли станут сажать? Если картошку, то на кой черт мне горбатиться! Сходил, поговорил… Не, не картошку, подсолнечник высевать, сказали, будут. Возвращаюсь обратно и глазам не верю. Возле моего забора сумка!
– Что же ее до вас никто не обнаружил? Вы увидели, а те же трактористы мимо проезжали? – тут же вставила въедливая девица.
Но он ждал от нее этого вопроса.
– Так забор у меня в том месте упал. Упал прямо на кусты сирени. Вроде как шалаш получился. Сразу и не рассмотришь, что там есть.
– Как же рассмотрели?
– Так это человек посторонний не рассмотрит, а я свою землю как пять пальцев изучил. – Голощихин с трудом сжал, разжал пятерню, глянул на нее и уронил руку со стоном на кровать. – Я в своем огороде каждый метр знаю. Вот и рассмотрел сумку…
Он не стал говорить, что искал намеренно. Искал все равно что. С утра встал тем днем, лучше бы не вставал, так паршиво было. Вспомнил о недавнем происшествии, о котором много болтали в округе. Вспомнил и пошел наудачу.
Облазил все вокруг. И кромкой поля прошел чуть не с километр. И по кустам пошарил, которые вдоль дороги высадили. Все было пусто. Никаких намеков, подтверждающих местные сплетни. Пригорюнившись, он вернулся к своему упавшему забору и стоял там какое-то время, наблюдая за тем, как пашут землю.
Перевернутые плугами пласты земли масляно поблескивали на солнце. Полоса за полосой жирный чернозем наступал на прошлогоднюю стерню. Глупые галки тучами кружили над полем, жадно хватая потревоженных червей. Их даже трескотня тракторов не пугала, лезли чуть не под колеса.
Голощихин с тоской тогда еще вспомнил, как сам плужил на такой технике много лет, имел приличный заработок, и даже семья у него была. Жена, дочка и внук. Они и сейчас имелись, но, правда, уже без него. Переехали за реку в многоэтажку, бросив его тут одного, горемычного. Не нужен он им стал в таком вот новом образе – безработный, стареющий и спивающийся. Дочка нет-нет да заедет с мальчишечкой, а жена и думать о нем забыла. Денег он, видите ли, не зарабатывает теперь, а что в квартире