философа, где этот мудрец пытается установить, что женщина обладает 19 качествами для привлечения смертного: наружностью, взглядами, прикосновением и т. д., что вызвало общие аплодисменты популярному докладчику и интересной теме. В заключение он познакомил меня с профессором Марром, единственным специалистом по изучению Кавказа, и с Клеменцем, директором Этнографического музея.
– Вы знаете, – говорил мне впоследствии милейший С. Ф., – недавно мы с Клеменцем разбирали вопрос, кого бы пригласить для сопровождения нашей экспедиции для раскопок Турфана в Монголии, и единогласно решили просить вас.
Экспедиция должна была длиться много месяцев и совершенно отвлекла бы меня – в иное русло. По воле Вышнего ей помешали надвигавшиеся события на Дальнем Востоке. Это предложение было для меня, во всяком случае, великой честью. Сама экспедиция закончилась уже после Великой Войны[67].
Дома, лежа в теплой постели, не раз задумывался я перед тем, как отойти ко сну:
– Ну хорошо! Проведя год за годом в бесплодной монгольской степи, с кучкой ученых и конвойных казаков, среди тысячелетних развалин в поисках какой-нибудь полуистертой монеты, найдем мы новое заключение какого-нибудь мудреца, раскрывшего в женщине 19 совершенств и так и не нашедшего в ней 20-го, без которого все остальные – ничто. А я – я найду это совершенство, и она будет моя со всеми своими прелестями, которые разом оживут в ней, когда я открою ключ к ее сердцу!..
Возвращаясь с Кавказа позднею осенью 1903 года из продолжительной экскурсии в горах, уже дорогой я услышал смутные слухи о столкновении с Японией. Но вскоре другие события, более близкие, заслонили собою эти тревожные известия.
Я подкатил к нашему подъезду весь мокрый от осенней измороси, в истрепанном пальто и, вдобавок, с болезненной раной (нечаянно всадил себе в ляжку острый финский нож).
– У нас новости, – сказала тетя Туня, когда мы уселись за стол.
– Какие?
– Миша женится на Наташе[68]. Свадьба будет на Рождестве, они венчаются в Леонтьевском. На днях нам придется подумать, куда устроиться – квартиру будут ремонтировать заново.
Вскоре тетя Туня переехала к Сереже, где и провела свои последние дни. Тетя Лизоня сняла крошечную комнатку напротив. Меня с радостью взяли к себе мои младшие братья. Коля жил в чудной квартире напротив Сергиевского собора, в ста шагах от наших казарм. Там же останавливались родные при визитах в Петербург, так как папа был назначен комендантом Кронштадтской крепости и часто приезжал по делам.
Комната была прелестная, уютная, с окном на площадь, рядом с большой гостиной; жизнь обходилась дешево, но я постоянно бывал один, так как братья все время проводили у знакомых. Наше патриархальное гнездышко развалилось.
Мой Мишуша, наконец, устроил свою жизнь. Но этот брак не был его мечтой; «Whome frst we love, we seldom wed»[69], – говорит трогательное, полное невыразимой грусти стихотворение английской