приобретал не только нынешние, знакомые всем черты, но и костюмы более качественного покроя.
Каждый раз, когда госпожа Фонтен увлекала его в это святилище, Эрве Марсена с печалью обозревал слияние двух их жизней, и зрелище это неизменно волновало его. Но сегодня он мог смотреть лишь на бледное, с искаженными чертами лицо стоявшей перед ним женщины. Она почти упала в странное допотопное кресло:
– Я все слышала.
– Я знал, мадам, и… позволю себе одно соображение…
– Нет-нет, прошу вас… Я тоже знала, что вы знаете. Я поняла это по вашим ответам, они были так осмотрительны, вы явно опасались… Возможно, вы мне не поверите, но, когда я оставляла вас наедине с Гийомом, у меня не было ни малейшего намерения подслушивать ваш разговор. Я хотела разобрать в туалетной комнате лекарства, которые мне незадолго до этого принесли. Но, услышав начало этой немыслимой исповеди, я просто потеряла голову; я подумала, что, если открою дверь комнаты, Гийом услышит шум, догадается, что я там, и придет в ярость. В общем, я не решилась… В такие моменты разве осознаешь, что ты делаешь и почему?.. Как бы то ни было, я все слышала. Можете себе представить, какое я испытала потрясение.
Она дрожала, ее нос с широкой переносицей казался вылепленным из воска. Эрве сочувствовал ей от всего сердца, но осознавал, что если в этом конфликте он и должен проявить преданность, так это по отношению к своему учителю.
– Все это весьма прискорбно, мадам. Но тут никто не…
Полина с отчаянием умирающей вцепилась обеими руками в руку молодого человека.
– Это просто ответственность! – воскликнула она. – Я сражаюсь за него, а не за себя. Мне совершенно безразлично, общается он или нет с девицей, которая годится ему в дочери! Уверяю вас, если бы он сам мне об этом сказал, разве я стала бы ему мешать? Да, раньше я была ревнива, и даже очень… А сейчас совсем другое дело!
– Если это и в самом деле так, мадам, я не понимаю, что вас встревожило. Раз уж вы готовы с этим мириться…
– Я была готова мириться с тем, что стареющий мужчина проявляет чувственность, но не с тем, что он порочит наш брак! Меня потрясло, как он вам меня описал: амбициозная особа, которая воспользовалась им, чтобы добраться до бог знает каких вершин… Он все забыл!.. Когда мы познакомились с Гийомом, он был никому не известным преподавателем, который тогда уже писал, конечно, и неплохо, но читателей у него не было… Как вы думаете, будь я амбициозна, связалась бы я с этим человеком? При чем здесь амбиции? У меня все было. Я была молода и свободна. Принимала у себя дома блестящих политиков и литераторов… Какой мне был прок от этого невзрачного лицейского преподавателя, автора томика нераспроданных эссе?.. Но я любила его, я не связалась с ним, я предоставила в его распоряжение все, что у меня было: связи, влияние. Я стала его любовницей, еще не зная, намеревается ли он на мне жениться, а для женщины, воспитанной так, как была воспитана я, это было самым весомым доказательством любви, а это что-то значит, вам придется это признать… Он тоже меня любил… Он