/emphasis>
Вижу…
Смех легким перезвоном лугового колокольчика, синего, как и ее глаза, и ласковые ладони на щеках, покрытых двухдневной щетиной.
Не успел побриться. Торопился. Увидеть ее. Обнять. Утонуть в ней.
Но он нравился ей таким, не идеальным, настоящим, живым, любящим, нетерпеливым, жадным.
Ему всегда мало. Мало ее касаний, слов, движений, смеха. Особенно смеха.
Видишь?
Вижу… Я все вижу.
Ее счастливый смех. Его крепкие, уверенные руки.
И дыхание, одно на двоих.
Видишь?
Вижу!
Любишь?
Люблю!
В комнате по-прежнему тихо. Стук сердец вернулся к обычному ритму. Но руки лишь крепче сжимались, стремясь склеить, сшить тела намертво. Крепко. Прозрачными, но нервущимися нитями. От сердца к сердцу. Они вросли до костей, стянули каждый нерв, каждую мышцу.
Спишь?
Сплю…
Спи. Буду охранять твой сон.
Глупая…
– Пусть так, но кто-то ведь должен беречь твой сон, – дерзкий шепот на ухо и ласковые пальцы в коротких волосах.
Он закрыл глаза от мягкого удовольствия, в который его погружали касания этих нежных рук.
Она дождалась. Увидела его улыбку и уснула вслед за ним. Он улыбается. Она счастлива.
Без него нет ее.
А он… Без нее не живет.
Глава 1
– Ник! Есть разговор, зайди на минутку, – короткий звонок отца отвлек мое внимание от ровных строк контракта.
– Ты почему еще в офисе? – нахмурился я, бросил взгляд на часы. – Мать съест мои мозги, если ты опоздаешь на ужин.
– Веронику Андреевну я беру на себя, – усмехнулся старик. – Поговорим, и поеду.
Я прервал разговор с отцом, отбросил телефон на стол, сжал пальцами виски.
Чертова головная боль не утихала. Но я не собирался брать пример с отца и мчаться домой. Слишком большая ответственность, слишком многое зависит от меня, слишком много людей рассчитывают на меня. К тому же, в бизнесе нельзя брать перерыв, нельзя останавливаться. Каждая остановка превращается в убытки. А я не мог допустить, чтобы Давыдов уходил «в минус».
Пара глотков остывшего кофе, и я отправился в кабинет, расположенный этажом выше.
Отец сидел в кресле. Сколько я его знал, он всегда выглядел величественно. Несгибаемый характер и сила воли в каждом жесте и слове.
– Как тебе? – отец кивнул на футляр, оставленный в центре стола.
Я взял коробку в руки, повертел, открыл, усмехнулся.
– Плохо сочетается с цветом моих глаз, – хмыкнул я. – Да и бриллиантов многовато. Я бы такое не надел.
– Шутник, – по-доброму рассмеялся старик. – Думаешь, ей понравится?
Я собирался промолчать. Старика было жаль. Но и скрывать правду я не собирался. Пришлось говорить:
– Тебе нужно перестать дарить ей побрякушки и выполнять каждую прихоть. Пусть взрослеет. Пусть научится принимать взрослые решения. Ей двадцать лет, а часто она ведет себя, как малолетка.
– Вот об этом я и хотел поговорить с тобой, Ник, – вздохнул отец и кивнул на свободный стул.
– Пап, ты ведь не решил скинуть воспитание твоей принцессы на мои хрупкие плечи? – предположил я.
– Именно так я и решил, Никон, – сурово проговорил старик. – Я не становлюсь моложе. Мне шестьдесят. Веронику Андреевну она воспринимает, как подружку. Ни грамма серьезности. Вся надежда на тебя! Я не шучу!
Отец говорил, я посмеивался. Серьезно?
– Отец, это плохая идея, – покачал головой. – У меня и в офисе куча дел. Контракты, встречи, командировки. У меня на Марию-то нет времени толком. Меня хватает на то, чтобы дойти до койки и проспать до утра. Куда мне еще и воспитание великовозрастного капризного ребенка?
– Сын, это не просьба, – насупился отец. – Ровно месяц ты будешь присматривать за Саней, а после я передам тебе компанию. Уйду на покой. Подумай, это ведь беспроигрышная сделка.
Отец играл нечестно. Должность гендиректора компании была удачной перспективой, включающей карьерный рост, и прочие радости.
Но взамен придется нянчить девчонку, терпеть ее капризы и стараться не убить.
От Сани семейство Давыдовых получало лишь головную боль и дикие счета из дальнего зарубежья, где она проживала на протяжении последних двух лет. Девчонка никогда даже не пыталась экономить. Жила с размахом. О чем свидетельствовали фото, выложенные в соцсетях.
Отец ждал ответа. Отказаться я не мог. Да и как отказать человеку, который заменил мне отца, вытащил из нищеты, добился любви моей мамы и на протяжении последних пятнадцати лет был моим кумиром?
– Хорошо, – вздохнул я, соглашаясь. – Ровно месяц. И никаких поблажек для нее! Даже если она примчится