в рамках той субъективности, что положена ученому как профессионалу, цель деятельности которого – постижение истины. Иначе говоря, заблуждения в науке не связаны с превышением меры субъективности, естественной для ученого. Если же такое превышение происходит, интеллектуальная деятельность ученого приобретает иное качество: из творчества в рамках науки она превращается в деятельность за этими рамками.
Каковы причины такого нарушения меры? Конечно, наиболее очевидная, лежащая на поверхности причина – непонимание ученым природы науки, недомыслие, проще говоря. Ученый вполне искренне может считать, что задача науки – формирование каких-либо позитивных идеалов в обществе. Патриотизма, например. В советские времена это было особенно заметно на примере историков КПСС. Определенная их часть была убеждена в том, что они – идеологические бойцы партии, призванные воспитывать народ в духе преданности идеалам коммунизма. В нашу задачу не входит оценка этих идеалов. Единственное, что мы в данном случае хотели бы заявить: не следует путать идеологию и науку. Однако во все времена была тьма охотников смешивать два этих вида деятельности[85].
Наше рассуждение не имеет своей целью покуситься на честь идеологии. Идеология – важнейшая область деятельности, она выступает в роли идейной опоры классов и социальных групп. Идеология определяет стратегию их деятельности, цели, методы и пути их достижения. Далеко не каждый мыслитель в состоянии справиться с задачей выработать идеологическую доктрину, для этого требуются неординарные интеллектуальные качества. Однако у идеологии иная цель, чем у науки. Не следует ставить в вину идеологу его фактический статус. Но заслуживает порицания тот, кто идеологические построения путает (искренне ошибаясь или намеренно вводя в заблуждение – неважно) с научным исследованием.
В тех областях науки, которые далеки от социальных интересов, не существует (в обычных условиях) соблазна подменить науку идеологией. Правда, и в естествознании имеет место вторичная ангажированность, связанная с соперничеством научных школ, борьбой амбиций и т. п. Этот момент превосходно отражен в классическом труде Т. Куна «Структура научных революций», что избавляет нас от необходимости дальнейших пояснений. Однако в естествознании ангажированность носит поверхностный, несущественный характер; и влияние, которое она оказывает на научные исследования, выражено слабо.
Иное дело – социально-гуманитарные науки. Обществовед изучает реалии человеческого бытия, социальную действительность, в которую он сам погружен. Выводы, которые он делает, прямо и непосредственно затрагивают социально-классовые интересы. И не имеет значения, делается это сознательно или ненамеренно. Любая социально-гуманитарная наука имманентно ангажирована, и иначе просто не может быть. Этот вопрос нами рассмотрен, и мы не видим необходимости к нему возвращаться. Конечно, можно погрузиться в описание фактов и фактиков, заниматься их классификацией