голодна, что готова съесть какую угодно отраву!
Женщина налила молока в кружку и накрыла ее сверху ломтем черного хлеба. Я наложила себе в тарелку каши и с опаской попробовала ее на вкус. Хм, неплохо. В это время Конн вернулся в столовую. Ножны подпоясывали темную тунику, длинные рукава которой прятались под широкие металлические диски, прикрепленные к запястьям. Обтягивающие штаны были заправлены в кожаную обувь. Мужчина снял с крючка меховую накидку, перекинул ее через плечо и вышел из дома. Куда это он? А ужин? Мы были в пути несколько дней, неужели он не проголодался? Женщина приложила ладонь к сердцу и, закрыв глаза, принялась что-то нашептывать. Я же ела, ела и ела – не останавливаясь, пока окончательно не утолила дикий голод.
После ужина меня провели в соседнюю комнату, освещенную одним лишь пламенем свечи. Похоже, что электричества у них здесь нет. Женщина поставила ведро с водой на пол, перекинула через бортик полотенце. Одним движением руки открыла сундук, стоявший у подножия кровати и набитый разной одеждой. Потом она щелчком пальцев запахнула занавески на крохотном окошке и оставила меня одну.
Я присела на скамью и тяжело вздохнула. С моей квартирой в центре Питера этот дом, конечно, не сравнится. Словно к бабушке и дедушке в деревню приехала, но только даже у них современный душ и туалет имеются. А в прошлом году мы с родителями установили им кондиционер, так что теперь там есть все для удобства. А здесь… ничего. Первобытный век.
От ведра поднимался пар. Пока вода еще не остыла, решила помыться. Завершив с водными процедурами, в сундуке нашла чистые вещи и выбрала для себя сорочку. Пальцами расчесала волосы и, затушив свечу, легла в кровать, больше похожую на широкую лавку с матрасом. Подтянула подушку под голову и укрылась несколькими тонкими одеялами. Засыпала с мыслями о родителях, любимой работе и Максе, стараясь не зацикливаться на чувстве полной безысходности, что поселилось глубоко внутри.
Проснулась от грохота за дверью и встала посмотреть, что там. От холода тело немедленно покрылось мурашками. Когда вышла в столовую, оцепенела от ужаса. Входная дверь нараспашку, а в проходе лежит что-то большое, покрытое черной слизью, а вокруг него бегает рысь и скулит жалобно. Приглядевшись, рассмотрела человеческий силуэт: ноги – на улице, а торс – на пороге.
– Конн! – послышался за спиной голос женщины.
Она пролетела мимо, толкнув меня плечом. Подняла при этом ошарашенный взгляд и крикнула:
– Тоха ханых4!
Я попятилась, не понимая, что происходит. О чем она толкует?
Женщина снова буркнула что-то себе под нос и подозвала меня жестом ладони.
Я подошла. Она показала, что делать, и мы затащили тяжеленное тело внутрь, перевернув его на спину, а потом заперли дверь. Одним движением руки хозяйка дома отворила разом все настенные шкафчики и зажгла несколько свечей. За окном светало, но в помещении все равно было довольно темно.
Женщина кинула мне ворох тряпок, указав на бочки с водой, а