знаком с квантовой физикой, да и физикой вообще. Знает, кто такие Хиггс, Шредингер, Максвелл. Иначе многое останется непонятным. Конечно, монолог безумный, как и квантовая физика. А произносит его Андромеда. Та самая, которую приковали к скале. Но это совсем другая история.
(В темноте тикают часы. Свет падает на АНДРОМЕДУ, молодую женщину, которая говорит со зрителями из круга света, окруженного темнотой).
АНДРОМЕДА. Однажды ранним утром она вырывается из сна о воронах, голой выползает из постели, надевает платье, вылезает из окна, по покатой крыше добирается до водосточной трубы, по ней спускается вниз, бежит по тенистой тропе к полю Хиггса, где бывать ей строжайше запрещено, в поисках кошки миссис Шредингер. На поле вроде бы обитают призраки, здесь находилось древнее место захоронения. С одной стороны поля высокая кирпичная стена, по центру – большая черная дыра, круг темного бурлящего зыбучего песка. Как-то ночью ее подруга Мари зашла на поле Хиггса и не вернулась. У дальнего конца поля, рядом с домом мистера Готта[1], растет огромный корявый старый дуб, в дупле которого обосновались пчелы. Она слышит их жужжание. Девушку зовут Андромеда. «Там темная материя», – говорит старая цыганка, раскладывая потрепанные карты Таро, тогда как ее черноглазая не касается моих грудей.
Неопределенность правит бал в этом месте. Она видит вдалеке мельницу Оорта. Лопасти вращаются. Ее подруга Бернис в коме из-за того, что увидела там. Все зубы выпали. Я навещаю ее в дурдоме, когда идет дождь. Ее отца съели таксы. Еще у поля стоит старый каменный дом, в котором живут Кварки. Это немецкая семья, которая зарабатывает на жизнь продажей творога. Они также известны тем, что несут всякую чушь. В их саду построен лабиринт, из зеленых изгородей и кирпича, бревен и камней. В семье Кварков шестеро, но четверых можно увидеть крайне редко. Когда миссис Кварк очень весела, мистер Кварк сильно грустит.
«В молодости я ездила в Копенгаген, – однажды поделилась с Андромедой миссис Кварк. – Это такой город, где полным-полно ветряных мельниц и солнечных часов. Я тогда была очень красивой. Мои волосы развевались на ветру, как ветви плакучей ивы. Молодые люди ходили за мной, как маленькие таксы, мечтая о том, чтобы вдохнуть аромат моих волос. Там я встретила мистера Кварка, как-то утром на карусельной лошади».
«Мистер Кварк и тогда был несчастен?» – спросила Андромеда.
«О, да, – кивнула миссис Кварк. – Именно это я и нашла в нем столь привлекательным. Это, и его большой пенис».
Когда бы она ни шла по полю Хиггса, всегда ощущала сокрушающее чувство необычности, словно это было то самое место, куда приходили умирать горгульи. Андромеде казалось, что поле Хиггса полно сущностей, которые на миллионы лет старше того, что кто-либо мог себе представить, некоторые из камня, некоторые – из хлеба. Встречались те, кто был горгульями, но другие когда-то были меланхоличными молодыми женщинами, которые поздними вечерами прогуливались по переулку Роз, шепча луне сонеты и непристойности и целуя Шекспира в губы. Однажды, посреди поля, она набрела на змея, который ел свой хвост. У него были синие глаза, и он смотрел на нее. Маленькие животные часто смотрели на нее, что вызывало трепет. Казалось, они хотели рассказать ей что-то из прошлой жизни.
Около поля Хиггса был старый дом, который принадлежал человеку на фамилии Максвелл. Он умер от жажды и одиночества в сорок восемь лет. «Теперь в этом доме живет демон, – сказала ей миссис Кварк. – Тот самый демон, который убил мистера Максвелла. Демон одиночества часто убивает хороших людей». Ночью Андромеда видела странные огни в этом заброшенном доме, а иногда что-то вроде шаровой молнии летало из комнаты в комнату, поднималось и спускалось по лестницам.
По ночам что-то находилось на поле Хиггса. Увидеть не представлялось возможным, хотя иной раз казалось, что ты видишь, почти видишь, и сомнений не возникало: что-то там было. Светлячки, летающие над полем летними ночами, выглядели, как звезды. А весной поле окутывал аромат диких цветов. Ночами в поле слышались шепчущиеся голоса и музыкальные отрывки, Баха и Шопена играли одновременно, случалось, что и задом наперед. В снах Андромеда чувствовала, что все во времени происходит одновременно, все призраки прошлого и будущего живут вместе в голосах, которые ветер приносил с поля Хиггса.
Неподалеку находился яблоневый сад Исаака. Много лет тому назад в старого Исаака ударила молния, когда он стоял под одной из яблонь, и с той поры все часы в доме показывали разное время. Когда он проходил мимо, стрелки часов принимались безумно вращаться назад и вперед, как на часах ее дедушки, которые она носила на цепочке между грудей, как третий сосок, и кукушки выглядывали из часов и куковали, как бог на душу положит. И многие книги в его доме написал человек по фамилии Сведенборг, который однажды увидел, как Бог играет в кости с Молль Флендерс.
Ночами ей снилось поле Хиггса. Ей снилось, что она идет туда, чтобы встретиться со своим возлюбленным-демоном, тем самым демоном, который убил бедного мистера Максвелла. В ее сне демон был высоким, погруженным в раздумья существом с темными, печальными глазами. Она искупит грехи демона своей любовью, думала она. Но когда демон вошел в нее, ей стало