От Бовы к Бальмонту и другие работы по исторической социологии русской литературы
она значила для своих читателей – эти вопросы чаще всего остаются без ответа. В результате книга изымается из конкретной исторической действительности, в рамках которой она создавалась, публиковалась и воздействовала на свою аудиторию, и становится полем для более или менее удачных трактовок и интерпретаций, слабо соотнесенных с реальным историческим контекстом, в котором ее воспринимали современники. Думается, что все компоненты литературной жизни – литературное творчество, издание книг, журналов и газет, книготорговля, библиотечное дело – и их восприятие целесообразнее рассматривать целостно.
Необходимость введения фигуры читателя в изучение литературы и книжного дела была осознана уже в конце XIX – начале XX в.5 (до этого времени информация о читателях собиралась в рамках этнографии, педагогики и книжной торговли6).
В 1922 г. А.И. Белецкий четко сформулировал задачу историко-литературного исследования – изучить «влияние произведения на дальнейший ход литературного развития, восприятие его современниками и ближайшими потомками и разнообразную жизнь его в читательских сознаниях»7. Однако тогда этот призыв практически никем не был поддержан. Систематическое изучение истории чтения началось лишь в конце 1960-х гг.: с 1967 г. стала выходить серия «Судьбы книг» издательства «Книга», а в 1968 г. была опубликована статья академика М.Б. Храпченко «Время и жизнь литературных произведений»8, положившая начало так называемому историко-функциональному направлению в литературоведении9. Ценный вклад в ретроспективное изучение чтения внесли выпущенные Ленинградским государственным институтом культуры сборники «История русского читателя»10, где помещены содержательные работы И.Е. Баренбаума, А.В. Блюма, Н.А. Костылевой и других исследователей. В целом за последнее двадцатилетие накоплен уже значительный объем информации о чтении во второй половине XIX в. Однако из имеющихся публикаций пока не складывается целостная картина чтения в указанный период, так как они посвящены, как правило, либо восприятию конкретного литературного произведения, либо чтению научных и публицистических книг прогрессивной направленности. Каков был круг чтения в целом различных социальных слоев и групп, какова была аудитория основных каналов распространения печатных изданий (периодика, книжная торговля, библиотеки), что представляли собой домашние библиотеки – ответа на эти вопросы по XIX в. пока нет. Гораздо лучше в этом плане исследована история чтения в XVII – первой половине XVIII в., поскольку в цикле монографий С.П. Луппова дано комплексное описание книгоиздания, книготорговли, библиотек, частных книжных собраний и чтения в эти полтора столетия11.
Отметим также, что история чтения интенсивно изучается за рубежом12, в том числе и на материале русской литературы13. Настало, по-видимому, время приступить к созданию целостной истории чтения в России во второй