коротким взмахом руки. Они наперебой кричат, что будут мне звонить и писать. Но, если честно, я до конца не уверена, что мне это нужно. Я бы многое отдала, чтобы забыть этот период своей жизни. И никогда о нем не вспоминать.
Февраль встречает нас порывом холодного, пронизывающего до костей ветра. Я ежусь – курточка-то у меня на рыбьем меху. У калитки поскальзываюсь. Влад удерживает меня, подхватив под локоть. Я бормочу под нос невнятные благодарности и застываю с открытым ртом, наконец, увидев его машину. Наверное, рестораторы очень хорошо зарабатывают – проносится в голове, когда нам навстречу из машины выбирается… водитель. Моя новая жизнь начинается с настоящей сказки. Неловко забираюсь в открытую специально для меня дверь. Сейчас так легко представить, что так будет всегда. Но я упрямо возвращаю себя в действительность.
Глава 2
Отодвигаюсь от него подальше и, будто не видела ничего интереснее, утыкаюсь в окно. Столица за последние годы и впрямь преобразилась, но на окраине, где располагался наш интернат, все по-прежнему – серые невзрачные панельки, заставленные машинами дворы, однотипные детские площадки…
– Куда тебя везти? Ты адрес помнишь?
Вздрагиваю. Растерянно оборачиваюсь к Галичу, который смотрит на меня, вздернув бровь, и даже не пытается скрыть своего нетерпения. Интересно, зачем он вообще в это все ввязался? Дураку ясно, что ему совершенно не до меня. И не до моей социализации уж тем более.
– Мне на Некрасовку.
Влад хмурится. Хотя мой ответ его вовсе не удивляет. Возможно, у него уже были воспитанники оттуда. Жаль, я не помню, где получили свои квартиры Макс и Кирилл. Не то, что я бы хотела с ними встречаться. Невесело улыбаюсь и опять отворачиваюсь к окну. Разве это не смешно? То, что первым делом всем нам для успешной адаптации в самостоятельной жизни рекомендуют держаться от других детдомовцев подальше, и при этом селят в одно на всех гетто?
У Галича звонит телефон.
– Да, Юль, что там? Опять? Я не уверен, что заинтересован. Где, говоришь, находится?… Нет-нет, так не скажешь. Чтобы судить о потенциальной стоимости аренды, нужно смотреть на месте.
Я невольно прислушиваюсь к его диалогу, хотя мало что из него понимаю. Просто эта беседа как еще одна иллюстрация к его жизни. Как светлый пиджак зимой, часы и эта пахнущая кожей и чем-то дорогим тачка. Ну, о чем такому мужику говорить, чем заниматься, как не сидеть на телефоне, обсуждая с кем-то девелопментские проекты, стратегии, профессиональные компетенции и прочие далекие от меня, как Альфа Центавра, вещи?
– Нет, Юль, ты что? Не забывай, что у нас низкомаржинальный бизнес. Что, ты говоришь, за компания? Да, я, кажется, слышал о них.
Унылые панельки за окном сменяются сначала промзоной, затем – заброшенными пустырями, а после – новенькими, устремляющимися в серое небо человейниками. Нам сюда. Еще немного, и мы разъедемся, кто куда. Он вернется к своей красивой жизни, а я… я, по крайней мере, пойму, какой теперь будет моя.
Проехав еще немного, машина сворачивает. Здесь, внутри окруженного со всех сторон высотками двора, мне