считает, что вы должны больше времени проводить вместе.
– О господи.
– И я с ней согласен! Не забывай, что вы теперь жених и невеста.
– Неофициально.
– Да, – кивнул Пэтти. – Пока. Но в любом случае она имеет право на твое внимание.
Уолтер стиснул кулаки. С каким удовольствием он посвятил бы друга в подробности своей неофициальной помолвки с Вайолет Сильверстоун. Но не имеет права. Обещался матери. Да и без обещания ясно, что ему нужно держать язык за зубами, если он не хочет опозориться сам и опозорить Вайолет на весь Лондон.
Потому что взрослому и почти самостоятельному мужчине должно быть стыдно жениться на ком-либо лишь из-за того, что так пожелали его родители.
Леди Элизабет Алистер, мать Уолтера, была помешана на том, чтобы сын сделал достойную партию. Она не верила в либерализм и демократию, равенство людей и классов и одинаковые возможности для всех. Ее предки были аристократами уже при Карле Первом, и леди Алистер не сомневалась, что и в более ранние периоды они были людьми известными и значительными. Сама она вышла замуж удачно, за единственного сына лорда Фонтеноя, и теперь надеялась на то, что ее собственный сын не будет валять дурака и подберет себе жену из родовитого семейства.
Проблема была в том, что Уолтер вообще не хотел жениться.
Он прекрасно ладил с женщинами. Они находили его «душкой» и «красавчиком», но нежные отношения пугали молодого человека до полусмерти. Уолтер предпочитал любви дружбу и искренне не понимал, почему так не может продолжаться всю жизнь.
Конечно, наедине с собой он порой мечтал о кроткой голубоглазой деве из глухой хэмпширской деревушки, непременно дочери какого-нибудь духовного лица или, в крайнем случае, благовоспитанной сиротке. Она будет ласковой, заботливой, обязательно молчаливой и начитанной. Никогда не будет таскать его на приемы и требовать новое платье каждую неделю. С ней можно будет держаться за руки и молча любоваться лунной дорожкой на глади пруда.
Какого пруда, неважно. До таких подробностей Уолтер в своих мечтах не доходил. Вопрос заключался в том, что в его окружении идеала женской красоты и благонравия не наблюдалось, и поэтому Уолтер был обречен на одиночество и постоянные упреки матери.
Однако леди Алистер была не из тех, кто сыплет упреками, но не действует. Она как огня боялась, что Уолтер влюбится в какую-нибудь «простушку» и тайком женится на ней. Лишать наследства в наше время немодно, и денежного рычага в руках заботливой матери не было. Ей оставалось только истово молиться, надоедать сыну и между делом устраивать смотр потенциальных невест. Она не сомневалась, что рано или поздно ее упорство одолеет пассивность Уолтера, и он позволит ей «устроить» его судьбу. А кто лучше матери знает, какая девица подойдет ее умному, красивому и образованному сыну?
Инстинкт не подвел леди Алистер. После двух лет вздохов и намеков Уолтер устал. Понимая, что в ближайшие тридцать лет глухой деревушки с голубоглазой девой ему не видать как своих ушей, он решил уступить. Свое малодушие он оправдывал, в первую очередь,