сказал Лесли, – думаю, что разрешу себе свободный удар.
Они не искали его мяч по пути к перелазу и не искали его, когда шли назад.
Когда они вопили в третий раз, появился аэроплан. Пока они орали на небеса, Джин его не замечала, но когда они лежали, обессилев, и пыхтели, а стреноженные облака подпрыгивали в своих путах, она осознала далекое жужжание. Слишком ровное для насекомого, звучащее одновременно и близко, и далеко. На краткий миг, зажужжав громче, он возник между двумя облаками, затем исчез, вновь появился и медленно зажужжал к горизонту, теряя высоту. Она представила себе пухлые моторы, свистящие распорки и детей, укутанных с ног до головы.
– Когда Линдберг на своем аппарате летел через Атлантический океан, – сообщил Лесли сбоку, – у него с собой было пять бутербродов. Но съел он только полтора.
– Ну а другие?
– Какие другие?
– Остальные три с половиной?
Дядя Лесли поднялся на ноги, вид у него был сердитый. Возможно, ей не полагалось разговаривать, хотя они и не шли к лунке. Наконец, пока они рылись в буковых орешках, на этот раз ища мяч, он сказал с раздражением:
– Возможно, они в каком-нибудь музее бутербродов.
В музее бутербродов, недоумевала про себя Джин. А есть такие музеи? Но она знала, что больше спрашивать нельзя. И постепенно после двух следующих лунок настроение Лесли улучшилось. У семнадцатой лунки, быстро оглянувшись по сторонам, он снова заговорил заговорщицким тоном:
– Поиграем в Шнурковую Игру?
Прежде он такой игры не упоминал, но она сразу согласилась.
Дядя Лесли нахально отправил свой мяч пинком в короткую канаву. А когда она подошла туда, он нагнулся и снял свои туфли в коричнево-белых разводах. Концы шнурков он расположил крестом на середине стельки, поглядел на нее и кивнул. Она сняла свои черные прогулочные ботинки и сделала со шнурками то же самое. Она следила, как с комичной официальностью он вжал сначала пальцы, а затем и всю ступню назад в туфлю. И сделала то же самое, а он подмигнул, опустился на одно колено, будто жених перед невестой, погладил ее по икре и медленно вытянул оба шнурка из-под ее мягкой левой подошвы. Джин хихикнула. Ощущение было чудесное. Сначала щекотное, а затем постепенно еще более щекотное, но внезапно пронизавшее ее наслаждением до самого живота. Она закрыла глаза, и дядя Лесли, будто поддразнивая, тянул шнурки из-под ее правой ступни. С закрытыми глазами это оказалось даже лучше.
Потом наступила его очередь. Она скорчилась у его ног. С такого расстояния его туфли казались огромными. От носков пахло чуть похоже на дальний двор фермы.
– Для меня – по одному, – прошептал он, и она подцепила первый шнурок возле дырочки, в которую он нырял. Потянула, но ничего не произошло. Потянула еще раз, сильнее. Дядя Лесли поерзал ступней, и шнурок внезапно высвободился.
– Никуда не годится, – сказал он. – Слишком быстро. Положи