его рассказами о прежней работе, он делился своими планами на нашу дальнейшую жизнь. Вскоре он перешел в другую фирму, он объяснил тем, что там платят больше.
Подруги намекали, что случилась нехорошая история с женой директора с непосредственным участием. Но я не верила в наговоры. Завидуют, уверена. Мы ехали покупать ему лучшую одежду, я была очень горда, ведь мой мужчина должен выглядеть шикарно. Себе я стеснялась покупать что-то яркое и хорошее, куда уж корове седло. Но самое главное, он не послал меня далеко и надолго, как я того боялась, когда со стеснением и бьющимся от волнения рассказала ему о диагнозе врачей. Он просто обнял меня и спокойно сказал:
–Проживем как-нибудь,– но потом ехидно добавил, – Хотя нам материнский капитал не достанется.
Так и потекла наша жизнь, спокойно, размеренно. Я заботилась об Артуре, стирала, убирала, у меня всегда были наготове чистые носки, свежее белье для него, его одежду я с любовью гладила, аккуратно складывала, для меня в этом словно заключался какой-то священный ритуал. Всё, что делала, было вещественным проявлением любви к моему мужчине. Но отсутствие детей как червоточина, пронзало идеальное древо моего существования. Я и так чувствовала себя недостаточно хорошей для Артура. Особенно это почувствовала, когда мы купили дорогой хороший фотоаппарат, и делая первые снимки меня, он небрежно удалил их со словами, что я нефотогенична.
А еще и невозможность родить ему ребенка. Как бы я хотела детей! Желательно двух, светловолосого мальчика, похожего на меня, и темноволосую девочку, похожую на моего любимого. Вздыхая своим несбыточным мечтам, я вхожу в квартиру, отдышавшись, начинаю готовить любимые блюда Артура. Незаметно пролетают два часа, все почти готово, я убираю всю вымытую посуду, переодеваюсь в любимое нарядное домашнее платье, накрываю чистейшей скатертью стол, ставлю приборы, отношу свежее полотенце в ванную, тапочки к порогу.
Наклоняясь, чтобы их поставить, я вдруг чувствую головокружение, перед глазами пугающая темнота, и ощущение полета. Я потерялась в этом ощущении. Казалось, будто меня закружила какая-то сумасшедшая карусель, и внезапно я вылетаю с нее, чувствую тупую боль в затылке и с трудом разлепляю веки. Дальше идет минута непонимания, ведь я оказалась в совершенно другом месте. Я лежала, пялясь на некрашеный деревянный потолок, пытаясь разобраться в ощущениях своего тела. Я чувствую холод в пальцах ног, подо мной жесткий пол, чую запах тушеных овощей, боковым зрением вижу желтоватые стены. Оглядываю их и понимаю, что я в каком-то маленьком частном доме.
Становится страшновато. Затем слышу какие-то звуки. Поворачиваю голову и натыкаюсь взглядом на играющего на ковре ребенка лет двух-трех. Становится еще страшнее. Я переворачиваюсь на живот в попытке встать. При этом в поле моего зрения оказывается диван, на котором сидит маленькая девочка лет пяти, которая, нервничая, грызёт ногти, но как только я встречаюсь с ней взглядом, тут же начинает улыбаться, и ее лицо проясняется.
Похоже,