от него избавиться. Пожалуй, единственным, кто поддерживал инициативы Баранова, был командующий практической эскадрой адмирал Бутаков, но и он был не всесилен.
– Зная вашу любовь к техническим совершенствованиям, полагаем предложить вам место в Морском музее, где вы сможете лучше проявить весь свой талант! – объявили ему в Главном штабе на исходе 1866 года.
– Музей так музей! – пожал плечами Баранов. – Было бы где руки приложить!
Он согласился, и не только потому, что там чин был повыше, а потому, что при музее своя мастерская была и весьма неплохая. Почти десять лет Баранов занимался организацией Морского музея и привёл его в блестящее состояние.
Через год в Париже состоялась всемирная выставка. В российском зале свою экспозицию представлял и Морской музей. А Баранов был определён на выставку в качестве помощника военно-морского представителя адмирала Григория Бутакова. Баранов адмиралу понравился, и между ними завязалась если не дружба, то вполне добрые отношения. Пройдут годы, и Бутаков на деле докажет своё уважительное отношение к Баранову…
С этого времени Баранов организует ежегодные военно-морские экспозиции на различных российских и международных выставках. Там он не столько демонстрировал наши технические успехи, сколько перенимал чужие достижения, чтобы потом как можно быстрее внедрить их в нашем флоте. По существу Баранов занимался в ту пору военно-технической разведкой. И занимался вполне успешно.
Особенно раздражало Баранова положение дел со стрелковым оружием во флоте и в армии. Не одну ночь провёл он, разбирая и собирая винтовки и ружья разных систем, чертя чертежи и рвя их в клочья. Мечтой Баранова была переделка стоящих на вооружении армии безнадёжно устаревших дульно-зарядных винтовок в казнозарядные.
– Всем известно, что мы проиграли Крымскую войну только потому, что могли противопоставить английским штуцерам лишь кремнёвые гладкоствольные ружья! – говорил он в сердцах своим сотоварищам, собравшимся на совместный ужин. – И что же мы видим сейчас! Мы опять наступаем на те же грабли! Зачем нам теперь напрочь устаревшие пистонные штуцера, когда вся Европа переходит на многозарядные винтовки! Случись что, и нас ждёт поражение почище Крымского!
– Но что же можем сделать мы? – удивлялись сотоварищи.
– Мы можем думать, изобретать и предлагать! – отвечал им Баранов, нервно барабаня по столу пальцами.
Не дожидаясь решения проблемы стрелкового оружия на государственном уровне, Баранов предложил переделать старую 6-линейную однозарядную винтовку системы итальянца Альбини в скорострельную многозарядную.
– Я переделал затвор винтовки Альбини для заряжания наших винтовок с казённой части. Делается это элементарно, зато мы сразу получили скорострельную винтовку! Разумеется, что это мера временная, но в случае войны она позволит нашим солдатам на равных драться с пруссаками и австрийцами! – заявил он перед синклитом учёного генералитета.
– Как