прийти к осознанию того, что каждый новый лабораторный экземпляр луизанина должен наследовать не только хромосомный набор предков, но и их память.
Жаклин заёрзала на стуле:
– А разве они не могли размножаться обычным путём?
Лойз отрицательно качнул головой. Вся его фигура, повёрнутая в пол-оборота, выглядела поникшей. Рискуя сделать ещё больнее, Жаклин встала и подошла сзади. Лойз, избегая близости, пошёл к шкафу за чашкой. Говорить издалека было проще. Ведь Жаклин должна была всё понять; он недаром выбрал её для исповедания.
В силу создавшихся обстоятельств, жители летающей планеты не могли позволить себе обычное воспроизводство: любая неожиданность в развитии требовала уничтожения плода. Избегая потерь, луизане взяли воспроизводство под строгий лабораторный контроль. В таких условиях было, к тому же, легче сохранять информацию об их существовании: ведь волновая активность любого зародыша настолько велика, что изменяет магнитный фон окружающего пространства. Из-под колпака лаборатории, выплеск волн был намного меньше.
Благодаря генным экспериментам, учёные Луазы уже достаточно скоро смогли приникнуть в тайну организации мозговой деятельности. А новые биокибернетические открытия позволили «освоить» механизм памяти. Причём, производилась не только расшифровка и селекция кодов ДНК и РНК, но также опыты по восстановлению собственно мозговых механизмов памяти. Когда один из луизан умирал, то опыт его мозга «записывали», как специальную программу, и подсаживали эту мини-запись в ту часть мозга вновь созданного существа, что отвечала за память. Это походило на наложение матрицы на чистый лист. Отпечатав программу таким образом, существа добивались того, чтобы новый индивидуум не нуждался в начальном образовании. Он наследовал в себе память предков. Причем, как и прочие характеристики, элементы подсаженной памяти были избирательными, комбинирующими исключительно положительный опыт. Вновь полученным существам не нужно было учить языки, овладевать основами наук и так далее. Если психомоторика обычного существа имела как нормы то, что к году ребёнок должен ходить, а к двум – говорить, показатели воспроизведённых малышей были совершеннее. К году своего появления на свет новообразованный луизанин осваивал речь двадцатилетнего предка, а к сорока годам его мозг был готов воспроизвести программу последних трёхсот лет прогресса. Таким образом, каждый новый обитатель летающей планеты начинал своё мозговое развитие фактически с того момента эволюции, на котором останавливался его предок. Так, от вида к виду, от существа к существу, предки Лойза смогли добиться невероятного результата. Каждый новый субъект наследовал запрограммированные ему предками анатомо-физиологические качества. Так луизане превратились в саифнов – существ, лишённых эмоций и чувств, но обладающих повышенной иммунной защитой.
Лойз налил кофе в чашку на столе. Жаклин поблагодарила.
– А вам? –