его бывших коллег свои идеи. И тогда, через месяц, Михаил написал письмо Леше, так как был более близок именно к нему. Михаил не мог понять, почему именно он так поступил. Их с Лешей близость, их родственность душ и красивые громкие слова оказались пустыми. Сейчас Михаил в очередной раз перечитывал это письмо с экрана монитора, пытаясь удостовериться, все ли он сказал Леше? Все ли свои мысли смог донести до него? Поговорить по телефону или встретиться Леша отказался, поэтому это письмо было единственным способом задать вопросы, ответы на которые Михаил не получил и, видимо, уже не получит никогда. Глаза бегали по тексту, останавливаясь только в некоторых местах:
«Здравствуй.
Как же всё неправильно… вроде немного успокоился… То, что я ничего не могу понять, я устал уже говорить и себе и… и… себе, практически больше-то и некому. Вопрос, как ты и именно ты мог так со мной поступить, я тоже устал задавать всё тем же двум…
…Чем-то смахивает на теорию заговора…
…Какой же я идиот…
…Непонятно мне…
…Подожду немного. Время. Время…
…Ты мне сказал, что тебе не о чем со мной говорить и не за что извиняться…
…Что же я натворил? Когда совершил ошибку?..
…«Удачи, перчик!» – За что ты как?!
…Хотя бы у Сергея хватило смелости взять трубку и сказать, что вы меня выгнали!..
…Как вы могли…
…За что вы так со мной? Я настаиваю на встрече в любом случае!..
…Стыдно. Тихо. Не ругаться…»
Чтение прерывает пронзительный визг свистящего чайника. Михаил, вздрагивая и вспоминая чью-то мать, быстрым шагом, щурясь и кривясь от звонкого свиста, идет на кухню. Заваривает очень неплохой китайский чай, который купил в чайной лавочке в конце улице и, надев тапочки, уже с глиняной чашкой горячего и черного, как смола чая, выходит на балкон покурить. Резко останавливается, дрожит, как в лихорадке, разливая чай по рукам и полу. Заливается неестественным смехом. Потом улыбка пропадает. Примерно полминуты, он непрерывно смотрит в одну точку и смеется опять.
II
– Предоставленные вами наблюдения и материалы просто великолепны! Не зря я поставил вам «отлично» в свое время, – похвально говорил Павел Антонович, снимая наушники. – Вот, почитайте мои предварительные выводы. Без общения с пациентом, заочно, – уточнил он, – достаточно проблематично ставить диагноз, но я рискну! – Гритман протянул Амальгаме свой блокнот, следующего содержания:
«Пациент: №6
Имя: Михаил
Альтер его: Дипалом
Симптомы: Слуховые галлюцинации, беспорядочная двигательная активность, двигательно-волевые нарушения, приступы неконтролируемого смеха, изменение личности и поведения.
Диагноз: шизофрения, маниакально-депрессивный психоз, паранойя, раздвоение личности, легкая форма, прогрессирует».
В ВУЗовской