издательства «Молодая гвардия» на Бутырской улице, где я работала.
Я иногда брала с собой на работу Пашу, тогда еще школьника. Ему очень понравилось это место. Он первый обратил внимание, что дорога от электрички до нашего здания – в точности Сталкерская Зона, как она описана у Стругацких. Перепутанные железнодорожные пути, брошенные вагоны и непонятные железяки, старые причудливые дома, в которых, может быть, и живут, но двери разломаны и окна не мыты сто лет…
И одуванчики между рельсами.
И вывеска на таинственном предприятии по ходу слева: «ХРУММ ФУСТ». Сколько я мимо ходила, но не видела в этом ничего особенного. А Паша сразу уловил здесь некую инопланетность. И мы потом много лет обменивались друг с другом таинственными междометиями «ХРУММ ФУСТ» и смеялись понятному только нам…
Стругацкие придумали Зону, а Паша ее увидел в нашем реальном окружающем мире. И даже слова из Зоны сделал нашим тайным паролем…
Паша умел видеть в простых вещах то, чего не видели другие.
А ведь увидеть в нашей жизни Зону и ощутить странность этих слов мог любой человек. И не так важно, кто он. Важно, что мы все, оказывается, давно живем в Зоне Стругацких.
Зелёное кресло
Это было давно. Мы были молоды, бедны, любопытны и исполнены светлых надежд.
Моя приятельница, ничего не объясняя, быстро сказала по телефону: – Завтра к семи вечера приходите в Большой Гнездниковский переулок. Там вы в списке приглашенных от режиссера курса Ремеза.
И все. Как это – режиссер курса? Какого такого курса? Какой Ремез?
Любопытство движет нас вперед и вперед. Вместе с десятилетним Пашей, на чей безошибочный вкус я всегда полагалась, мы заявились в Гнездниковский переулок и оказались в маленьком театральном зале, где студенты ГИТИСа разыгрывали учебные спектакли. В тот день был «прогон» пьесы «Похождения бравого солдата Швейка». Тогда мы впервые узнали, что такое «прогон». Это когда актеры играют будто бы перед зрительным залом, но вместо обычных зрителей приходят друзья, коллеги и знакомые «по списку».
В проходе между рядами сидел за маленьким столиком красивый седой человек с удивительно голубыми глазами. Это и был режиссер третьего курса ГИТИСа Оскар Яковлевич Ремез. Казалось, он никак не вмешивался в происходящее на сцене, был одним из зрителей. Но искоса поглядывая на него, мы видели – какая огромная работа происходит в его душе. И мы вместе с ним и актерами-студентами все это время жили в созданном им мире.
Прежде я уже видела несколько профессиональных киноэкранизаций «Швейка». Ничего не запомнилось. Но сейчас на сцене шла живая, местами нелепая и неприглядная, но очень смешная и порой трагическая жизнь.
А для Паши вообще все было внове. Он еще не читал Гашека, а в театре бывал вместе с классом на спектаклях «Вот так ежик» или «Баранкин, будь человеком!».
Сейчас Паша был в восторге от спектакля и от исполнителя главной роли белокурого