летних эстрадах в городских и окрестных санаториях. Ещё пару дней, и двинутся артисты дальше по побережью – Гагры, Пицунда, Сухуми… Эдик же и без того уезжал в Гагры каждый вечер – там ему обламывался такой приработок, о каком коллеги-циркачи и мечтать не могли.
За Миловзоровым давно уже закрепилась слава сибарита. Например, он никогда не жил в тех гостиницах, где селились коллеги. Обычно это были второразрядные гостиницы подешевле, где в номерах располагались по три-четыре человека, ресторан походил на столовую, а на каком-нибудь этаже функционировал единственный обшарпанный и бедный на ассортимент буфет. Однако артистов такая непритязательность вовсе не тяготила, и только Эдик Миловзоров капризничал. Он непременно уходил жить в лучший городской отель, доплачивая к командировочным из собственного кармана. Впрочем, артисты всегда были народом демократичным, охотно признавая и за собой, и за товарищами необычности и эксцентричности. А Эдик парень обаятельный, компанейский! Хочет шиковать – его дело. После двух-трёх поездок к этому привыкли и уже заранее знали – Миловзоров уйдёт жить отдельно. Иногда, правда, кто-то нет-нет, да и скажет:
– Ты бы лучше не шиковал по люксам, а приберёг денежки для семьи, сыну купил чего…
Эдик пожимал небрежно плечами:
– Они не обижаются.
Люся и Костя и в самом деле никогда не обижались на него: из гастролей Охлопин привозил семье столько денег, сколько его коллегам и не снилось. Но и это была лишь небольшая часть того, что он в самом деле зарабатывал. И вовсе не потому, что он жалел для жены и сына денег! Просто, как бы он объяснил Люсе немыслимо большие гонорары? Она ведь тоже не знала о его второй профессии.
Эдик катил в такси по вечернему шоссе вдоль морского побережья. Уже проскочили Адлер, ещё полчаса – и Гагры. Ночь хорошей работы – ему не привыкать. А потом, рано утром, всего лишь за час он вновь вернётся в Сочи, в гостиницу, не в «люкс», правда, но в очень приличный одинарный номер, успеет хорошо отоспаться и отдохнуть. Репетиций артисты не проводили – программа была давно притёрта и обкатана, – а выступления начинались лишь во второй половине дня. Так что Эдуард успевал всё – и никто ни о чём не догадывался. Так же, как никто не догадывался, что его потёртый чемоданчик с реквизитом имеет двойное хитрое дно. А там – аккуратно перетянутые резинками пачки американских долларов. Ещё лет семь назад отец, старый Вольт, сказал ему:
– Переводи рубли в доллары при всяком удобном случае.
– И что с ними делать? – не понял тогда Эдик.
– Собирай. – Отец усмехнулся. – Эта валюта самая надёжная в мире. И самая ходовая.
Но Эдуард его тогда не понял. Решил, что у старика начинаются маразматические причуды. Охлопин-старший давно уже не «гастролировал», жил спокойно на пенсию и нажитые игрой капиталы.
– Да зачем они, доллары? – удивился тогда Эдик. – Родственников у нас за границей не оказалось, увы. А здесь были бы рубли, чего лучше! Тебе же хватает родной валюты?
–