шли трудовые, учет был объявлен делом архиважнейшим.
Когда перед XVI съездом партии товарищ Семен Михайлович Буденный посетил конезавод, на котором работал бывший марсовой, а затем на Московской областной конференции произнес короткую строгую речь, Семен отправил ему записку, правда, ответа не получил. Не желая, чтобы такое дурное отношение к простым стрелкам охраны закрепилось среди вождей и героев, Семен пересказал записку простыми письменными словами и отправил ее в одну московскую газету. Заметку напечатали, но товарищ Буденный и на этот раз почему-то не откликнулся. Вот почему, желая довести такое ответственное дело до конца, Семен отправил все ту же записку теперь уже в Президиум съезда. Он был уверен, что на этот раз геройский товарищ Буденный не отвертится. И когда 10 июля на вечернем заседании председательствующий Рудзутак объявил, что слово имеет товарищ Буденный, Семен невольно напрягся.
«Товарищи, – начал Буденный, лихо подкручивая знаменитые усы, – наш съезд за истекший период своей работы внес в ряд крупнейших вопросов совершенно определенную четкость, осветил их со всех сторон, для того чтобы скорее разрешить те или иные проблемы. И здесь вчера докладчик в своем докладе – (Буденный имел в виду доклад товарища Яковлева) – совершенно правильно указывал на ряд проблем, неоспоримо важных, но наряду с этим мне хотелось бы остановиться на одном из больших вопросов нашего народного хозяйства – на коневодстве…»
Сквозь бурные аплодисменты, грозой разразившиеся в зале, пробился громкий выкрик Семена: «Даешь коня!» Он верил в партийную честность товарища Семена Михайловича Буденного и верил, что получит ответ на свою записку.
«Этот вопрос все обходят как-то сторонкой, – продолжил товарищ Буденный. – И я, когда слушал первый доклад, отчет ЦК нашей партии, который делал товарищ Сталин, послал ему записку (смех в зале) чтобы, значит, он в заключительном слове коснулся этого вопроса (смех в зале, аплодисменты). Товарищ Сталин в заключительном слове указал на то, что он получил мою записку, но так как все делегаты съезда догадались, кто ее писал (смех в зале), то все засмеялись. А в газетах, я скажу, появилась совершенно нежелательная, по крайней мере, для меня, формулировка: когда Сталин сказал, что записка подана о коневодстве, дескать, съезд засмеялся. Я думаю, что смеялись не потому, что будто бы лошадь нам совершенно не нужна, а потому, что догадались об авторе записки…»
«Даешь коня!»
Семена поддержали.
Даже товарищ Калинин, потеребив редкую бороденку, согласно выкрикнул из президиума: «Нужна, нужна лошадь!»
«Вот почему я так хлопочу остановиться на этом вопросе, – удовлетворенно продолжил товарищ Буденный. – Мне, как и каждому делегату, хотелось бы захватить ряд вопросов, но в связи с тем, что мы располагаем определенным временем, я хотел бы именно на этом вопросе сосредоточить ваше