куртка. Из кармана торчала какая-то потрепанная книга.
Подумав, Семен решительно занял место за столиком черноволосого.
Взглянув на широкие плечи Семена, тот не возразил. Он даже выложил перед Семеном несколько фотографий. Наверное, приторговывает изображениями певичек, решил Семен, но на фотографиях оказались не певички. Каменные скульптуры оказались на фотографиях. Их, наверное, калили в адских печах. Под воздействием адского огня все скульптуры необыкновенно вытянулись. Адской температуры не выдерживает даже камень. Таких длинных голов Семен не видел даже в Африке. Пустые глаза без ресниц и без зрачков.
– Вы этим торгуете?
– Сто франков.
– За любую?
Черноволосый кивнул.
– Жаль, у меня нет ста франков.
– Если найдете пятьдесят, мне хватит.
– Хорошо, браток, – весело кивнул Семен. – А как увидеть саму скульптуру?
Он не собирался расставаться с пятьюдесятью франками, просто знакомство с художником возрождало в нем многолетнюю надежду найти Жанну. Без Жанны Париж напоминал Семену рвотное, как все прочие города…
По узким не очень чистым переулкам черноволосый (синеволосый) вывел Семена на строительную площадку. На заросшем травой участке недавно начали возводить жилое здание – торчали из земли сваи, тяжелой пирамидой возвышались каменные блоки для фундамента. Черноволосый нежно провел рукой по теплому камню. Это моя мастерская, сказал он. Хорошее место для моих вещей. Черноволосый так и сказал – la chose (вещь). Иногда я так увлекаюсь, сказал он, что пропускаю обед у тетушки Розали. Она ругается, но я все равно опаздываю. Мне приходится работать при луне.
– Но где же ваши работы?
– Посмотрите сюда.
Черноволосый осторожно обвел Семена вокруг каменной пирамиды и поставил перед отдельным каменным блоком. Наверное, этот блок привезли последним и поленились или еще не успели уложить в пирамиду. Строители, наверное, удивились бы, увидев, что кто-то придал обыкновенному каменному блоку сходство с удлиненным женским лицом, может даже излишне удлиненным.
– Это твердый камень? – по-хозяйски спросил Семен.
– Не имеет значения, – улыбнулся черноволосый. Волосы у него отливали явственной синью, как у североамериканского индейца. – Материал вообще не имеет значения, моряк. Важно создать впечатление твердости, а там делай вещь хоть из мыла. Мягкость или твердость скульптуры зависит только от мастера. Как в этой моей вещи. Видишь? Это египтянка. Я так ее называю.
– С ней не надо больше работать?
– Она само совершенство.
– Она мне нравится, – кивнул Семен. – Но, кажется, она вросла в землю. Я могу одним средним пальцем поднять сто восемьдесят килограммов, но эта вещь весит больше, гораздо больше. И что я скажу рабочим, когда они сюда придут? Камень наверняка принадлежит не вам.
– Это неважно, – раскипятился черноволосый. – Разве ваш ребенок принадлежит акушеру?
– Нет,