понедельник с утра позвонила Алка и сообщила, что ее вызывают к следователю. Велено явиться к четырнадцати часам с паспортом.
Подруги посовещались и решили, что Алке нужно держаться спокойно, уверенно, отвечать только на прямые вопросы и лишнего не болтать. Если следователь задаст прямой конкретный вопрос, посылали ли Машу Зуброву к учительнице, либо же она сама предложила к ней поехать, то отвечать честно, как есть. Если же нет, то можно и промолчать, а папаше Зуброву пока ничего не говорить. Маша в школу в понедельник не пришла, стало быть, справка еще действует. А если Зубров начнет угрожать и заедаться, то рассказать следователю про двадцать первую квартиру, призвав в свидетели старушек, которые видели Машу.
Алка рвалась вывалить все сразу, чтобы потом от нее отстали, но осторожная Надежда уговорила ее этого не делать. Заведут дело, начнут таскать на допросы, папаша Зубров в конце концов отмажется, а Алка истратит кучу времени и нервов. И Машу жалко, и так у девочки стресс какой…
Алка с трудом согласилась.
– Хочешь, я тебя встречу после беседы в полиции? – предложила Надежда, которой очень хотелось узнать все новости из первых рук и как можно скорее.
Алка прошлась по поводу некоторых личностей, которым абсолютно нечем заняться, которые маются дурью и выдумывают невесть что, но поскольку Надежда смиренно промолчала в ответ, то Алка милостиво разрешила себя подождать.
Чтобы не маячить возле отделения полиции, Надежда пришла на полчаса позже и столкнулась с выходившей подругой. Оказалось, что все прошло быстро и без проволочек, следователь оказался совсем не въедливым, задал формальные вопросы, особо не вникая в Алкины ответы, и дал подписать протокол. Когда же Алка, в свою очередь, задала вопрос, как продвигается расследование убийства их сотрудницы, следователь поморщился и сказал, что, судя по всему, гражданку Цыплакову случайно убил грабитель. Застала она его, вернулась не вовремя, кричать стала, на помощь звать, он со страху ее и убил. И что такие дела обычно раскрыть очень трудно, почти невозможно, поскольку жертву с убийцей ничего не связывает. А он небось испугается теперь и заляжет на дно.
На Алкин изумленный вопрос, зачем же было грабителю залезать в квартиру полунищей учительницы, что у нее брать-то, следователь посмотрел на нее искоса, но ничего не ответил, только выпроводил ее поскорее.
– Давай немножко пройдемся! – проговорила Алла, беря Надежду под руку. – Надо, понимаешь, нервы в порядок привести!
Надежда удивленно покосилась на подругу: раньше она не слышала от Алки ничего подобного. Тимофеева вообще искренне считала, что разговоры про «нервы» – это выдумки тех, кому нечего делать, у кого слишком много свободного времени. И вообще, тому, кто много лет имел дело с целым классом неприрученных шестиклассников, а после уроков – с их родителями, все нипочем.
Но, видно, на Аллу в последние дни слишком много всего навалилось, или она просто была не в лучшей форме…
– Надо так надо, – с готовностью согласилась Надежда. – Пройтись