а мы его здесь просидим. И все из-за того, что кто-то кому-то лишнюю сотню отдал!
– Ну ладно. – Маленькие пухлые ручки Людмилы Ивановны так и порхали в воздухе. – Ты уже за всех все решила.
– Да уж, Ксюшенька, нехорошо получается, – в тон химичке заговорил Васильев. – Не стоит так отдаляться от товарищей. Нельзя ставить свои желания превыше коллективных!
– Ой, подумаешь, – покачала головой Рязанкина. – Как будто ты не хочешь того же, чего хочу я.
– Я! – вклинился Быковский, очаровательно улыбаясь. – Я хочу того же, что и ты. И я надеюсь, что наши желания совпадают…
Все снова захихикали.
– Трепло! – Ксюша рассерженно поджала губы, встала и последний раз посмотрела на Маканину: мол, я тебя предупредила. Олеся отвела глаза. Следовать советам Рязанкиной она не собиралась. Тем более все это был бред и ее больная фантазия, никто ни с кем ни о чем не договаривался и договариваться не собирается…
Вечер прошел спокойно, а на следующее утро все стали собираться в город. Ребята еще голосили на крыльце, когда в коридоре послышались знакомые шаги.
«Начинается», – мысленно вздохнула Олеся, припоминая, остались ли у нее деньги или та сотня была последняя.
– Как ты? – от двери спросил Серега.
– Уйди отсюда, – не открывая глаз, сквозь зубы прошипела Маканина. – Денег у меня нет, и сидеть я с тобой не буду! И вообще, ты меня уже достал за эти два дня.
Последнюю фразу она произнесла, сев в своем спальнике и с ненавистью глядя в лицо Галкину.
– Да ладно тебе! – замялся Серега, так и не решившись переступить порог класса. Его всегда уверенное наглое лицо сейчас было растерянным. До недавних пор Олеся считала, что эта эмоция Галкину не свойственна. – Я ж только так спросил. Может, чего надо?
– Ничего не надо! – Олеся откинулась обратно на подушку. Ух, от злости у нее даже температура начала падать.
Галкин ушел. Маканина прислушалась – за окном было тихо. То ли ребята уже отправились в автобус, то ли решили не комментировать возвращение Галкина.
Это надо же было – такое придумать! Они о чем-то договорились! Да с ним даже милиция договориться не может!
В коридоре вновь раздались шаги.
Если это опять Галкин, то она его убьет.
– Маканина, ты жива? – в дверь заглянул Быковский.
– А ты что здесь делаешь? – Олеся положила на место тапочек, который собиралась метнуть, если на пороге окажется Серега.
– Уже ничего.
Павел закрыл дверь. Олеся прислушалась к затихающим звукам. Порыв ветра ударил в окно, недовольно тренькнули стекла, по полу потянуло сквозняком, и вместе с ним пришла музыка.
Играли на пианино где-то далеко, этаже, наверное, на первом.
«Быковский, – догадалась Олеся, закрывая глаза. – М-да, романтика…»
Когда вечером все садились в поезд, Маканина была уже почти здорова.
Музыка на нее, что ли, так подействовала? Или два дня одиночества?
Глава третья
Записка с сюрпризом
Новая четверть в