ранение в грудь.
– Выстрел?
– Нет. Нож или что-то наподобие. Точнее после вскрытия скажу.
Доктор посылал в его сторону клубы сигаретного дыма, и Харламов, не терпевший курильщиков, неожиданно был ему за это благодарен. Едкий запах избавлял от запаха смерти, забившего ноздри.
– Сколько ранений?
– Одно. Точно, профессионально. Прямо в сердце.
– Удар был нанесен… – Голос сел, Харламов отвернулся, подставив лицо мерзкой ледяной влаге.
– Со спины. Под лопатку. Точно в сердце. Работал профи, – грустно усмехнулся доктор. Швырнул окурок, привычно попав прямо в урну. – Все остальное после вскрытия. Бывай, капитан…
Харламов вернулся в машину, завел мотор, включил дворники. Те суматошно заскользили по стеклу, разгоняя паутину дождя. Надо было звонить генералу, тот ждал его звонка. А он не мог. Пропал голос. Надо было сообщать Ивану о том, что его жену убили. А он не мог. Душила злоба.
Как?! Как можно быть спокойным, если твоя жена не ночевала дома?! Где ты был в это время?! Что делал?! Почему не звонил ей?! Почему не обеспокоился ее отключенному телефону?!
– Товарищ генерал, это Лариса Ивановна, – еле выдавил Харламов, набрав его номер через двадцать минут.
Генерал сдержанно промолчал. Потом со вздохом спросил:
– Как это произошло?
– Профессиональный удар в сердце, предположительно ножом, короче, острым предметом. Смерть наступила более десяти часов назад. Точнее…
– Понял я! – вдруг взорвался генерал. – Что?! Вот скажи мне, Харламов, что она там делала?! Что она делала по этому адресу?! Как очутилась в этих чертовых кустах?
– По этому адресу живет наш свидетель. – Вадик вкратце пояснил по какому делу. – Он будто бы вызвал ее вчера звонком.
– Будто бы? – взревел генерал. – Что значит будто бы?
– Свидетель утверждает обратное. Он вчера выехал в Питер. Из дома выехал еще до обеда. А Лариса Ивановна получила звонок уже после двух часов дня.
– Почему? Почему, скажи мне, Харламов, ты не отправился вместе с ней?! Почему?! Что она делала там одна?! В общем, полный отчет мне на стол! Полный! Да, и… Сообщи мужу…
Глава 4
– Знаешь, кто ты? Знаешь?
Иван брызгал слюной в бледное лицо Ларискиного помощника и орал так, что ему заложило уши. Или это у него от внезапного скачка давления уши заложило? Или от невозможности осознания страшной беды? Как бы то ни было, но в ушах точно стоял тонкий противный звон, перекрывший все звуки. Иван даже себя, кажется, почти не слышал.
– Ты вестник горя, страшного горя! – орал он снова и снова, совершая вокруг застывшего столбом Харламова странные почти ритуальные прыжки. – Ты вот скажи, зачем ты пришел?! Зачем?! Чтобы сказать мне, что моя Лара мертва? Ха-ха-ха! Что за вздор?! Ты несешь такую ересь, что… Что в нее поверить невозможно!
– Придется, Иван Сергеевич, – тихо, но твердо ответил бледный Харламов.
– Что придется?! Что?! – Усов потряс перед его носом крепко сжатыми крупными