открыла ему правду – что ключевые улики для расследования ФБР могут находиться здесь, в Пограничном городе, – возникла бы целая прорва юридических проблем. Парни из ФБР захотели бы получить сюда доступ, более того, их заинтересовали бы не только архивы.
Но их никто бы не пустил. Это даже не обсуждалось. Они получили бы отказ, причем слово «Тангенс» ни разу не прозвучало бы. Однако данная ситуация привела бы к целой куче политических осложнений. Причем никому не нужных. Самым простым решением для «Тангенса» являлось самостоятельно изучить данные. Затем в случае появления информации, которую можно передать ФБР, ее отправят в Белый дом, объявив сведениями, полученными из секретного источника. Все чисто и четко.
Лифт снова звякнул, и двери открылись. Трэвис последовал за Пэйдж в архив, который выглядел как подвал в какой-нибудь библиотеке, что-то вроде хранилища, не предназначенного для широкой публики: простые черные полки из металла и узкие проходы между ними, где не могли разойтись два человека. Полки высотой в десять футов, доходившие до потолка, были плотно заставлены серыми пластиковыми папками. На корешке каждой от руки было написано название объекта, прибывшего из Бреши, его номер и набор букв и цифр, совершенно непонятных Трэвису. Что-то вроде десятичной классификации Дьюи[8], использованной создателями «Тангенса» в начале его существования, до того, как хранение данных на компьютерах стало нормой.
По представлениям Трэвиса, в течение последних пятнадцати лет большинство данных вносили в компьютеры и на цифровые видеокамеры, и информация легко умещалась на серверах где-то на этом этаже. Но то, что относилось к более раннему периоду – примерно такое же количество сведений, – было записано от руки и снято на аналоговые пленки. Данные занимали почти весь этаж, десять тысяч квадратных метров, плотно забитых папками.
Пэйдж повела Трэвиса к относительно свободному пространству среди полок, примерно в пятидесяти футах от лифта, где посредине стоял письменный стол.
– Ты ничего не слышала про «Скаляр» или я ошибаюсь?
– Даже вскользь. Если только я чего-то не забыла. А такое маловероятно – чем бы ни был «Скаляр», складывается впечатление, что это очень серьезная штука.
– Тебе не кажется странным, что никто о нем не рассказывал? За все годы ни разу даже не упомянул?
– Мне это кажется практически невозможным, – ответила Пэйдж. – Если «Скаляр» относится к восьмидесятым, отец должен был знать про него. Тогда непонятно, почему он мне ничего не рассказал, когда я начала здесь работать.
Они вышли на открытое пространство и приблизились к столу, большому, исключительно функциональному, четыре на восемь футов, черные металлические ножки и поверхность, такому же, как и полки вокруг. Пять деревянных стульев стояли вокруг него случайным образом. На краю лежала громадная папка, тоже серая, как и те, что стояли на полках, только намного толще – ее корешок равнялся десяти или двенадцати дюймам, а сама она представляла