Аннам были ему известны по многосторонним личным впечатлениям, здесь он познакомился с местной традицией, видел своими глазами блеклые следы прошлого и не одним лишь мысленным взором, но и взыскательным исследованием скудно сохранившейся документации восстанавливал их славную историю.
Предметом исследований Феррана была культура народов Индийского океана в широком смысле, главным образом язык и география, точнее, язык применительно к географии, ибо последняя непременно присутствует во всех его работах, служа если не сюжетом, то более или менее заметным фоном. Он разрабатывал такие, казалось бы, далекие темы, как словарь мальгашей – жителей Мадагаскара, и происхождение географических названий Индонезии, иранские влияния в арабском языке и древние культурные связи между Явой, Индией и Китаем, в каждом случае показывая себя широким знатоком различных языков и разноязычной исторической литературы; это позволяло ему проводить параллели, недоступные другим специалистам, которые часто исследуют памятники культуры на одном языке и в лучшем случае оперируют параллельным материалом лишь родственных ему.
Особое внимание Феррана привлекала этническая и языковая близость жителей Мадагаскара и Суматры, повергавшая в недоумение многих исследователей. Опираясь на сохранившиеся данные исторической и литературной традиции, он смог прочно обосновать положение о том, что эта близость восходит к первоначальной общности, возникшей как плод индонезийской морской миграции через океан. Созданная смелой и уверенной рукой мастера, перед читателем развертывалась живая картина великого переселения афроазиатских народов на рубеже старой и новой эры; теснимые колонистами, стремящимися от Короманделя, Ориссы и Бенгалии к Малайскому архипелагу, суматрианцы по зыбким океанским путям уходят на запад; уцелевшие из них добираются до Мадагаскара и вытесняют аборигенов; последние устремляются к северу, под их натиском жители Адена и оазисов Счастливой Аравии отодвигаются в глубь знойных пустынь полуострова… Пройдет несколько столетий, и эти пустыни извергнут многоплеменную людскую лавину, которая стремительно хлынет в четыре стороны света; для народов от Испании до Индонезии арабская речь станет первым или вторым родным языком.
При всем этом Ферран в значительной степени шел проторенным путем своих предтеч, на что указывает хотя бы традиционный состав источников в его такой сравнительно поздней работе, как двухтомные «Арабские, персидские, турецкие отчеты о путешествиях и географические тексты, относящиеся к Дальнему Востоку, с VIII по XVIII вв.»[10]
Но в эту пору свершилось переломное событие, и, как это часто бывает в науке, произошло оно случайно. Двухтомник был уже почти готов к печати, когда Ферран и работавший с ним Годфруа-Демомбин, в последний раз просматривая каталог де Слэна, чтобы убедиться в том, что все источники использованы, обнаружили в фонде Национальной библиотеки две сборные рукописи с 27 арабскими трактатами XV и XVI веков по навигации