до самого конца, совершенно зачарованная, пока она не прекратила завывать и взвизгивать, а он застонал, как умирающий жеребец, а потом, потом вытащил из нее свою штуковину, и лежал, тяжело дыша, на боку, тогда как штуковина, штуковина, таинственная ужасная штуковина, лежала мокрая, и сальная, и вялая, как мертвая змея, вся в слизи, такая отвратительная, и все-таки… Девушка лежала голая, как на старинной картине, очень, кстати, красивая, и она коснулась лицом его плача, с такой легкостью и изяществом, словно тщательно репетировала это движение, словно Бог научил ее, как это делается, еще до того, как позволил ей родиться, и я задалась вопросом, а может, я тоже это знаю, может, владею тайным знанием, может, Гамлет также владеет, но своим. Поэтому несколькими годами позже, когда он страдал, страдал, из-за смерти отца, из-за неверности его матери-королевы, из-за предательства его дяди – нового короля, был такой грустный, такой грустный и смятенный, я, проходя мимо его комнаты, однажды ночью, когда не могла уснуть, услышала, что он плачет, плачет, как ребенок, а я никогда не слышала, чтобы он плакал, как бы ему ни было больно, даже когда он сломал руку, или когда умер Йорик, или когда умер его отец, а теперь, спустя месяцы, в своей комнате, он плакал и плакал, словно у него рвалось сердце. Вот и я прокралась в темноту, в его комнате было очень темно и холодно, и я сняла ночную рубашку, и позволила ей упасть на пол, и скользнула в его постель, и он тоже был голый, и такой холодный, и я знала, что нужно делать, как это знала Гретель, та служанка, Бог научил меня этому, но я забыла, пока не возникла необходимость применить это знание, и мы превратись в зверя о двух спинах, Гамлет и я, он безрассудный, я – спокойная, очень спокойная, и призрак старого короля наблюдал за нами из темноты, два его красных глаза светились во мраке, и после этого стал относиться ко мне враждебно, возненавидел меня. А все потому, что я попыталась его пожалеть. Это его чувство вины, его невероятно глупое чувство вины, и его злость на меня, за мое сострадание, а я как раз никакой вины не чувствовала, привели к тому, что сразу я не смогла сказать ему, что ношу его ребенка, а потом, это же надо, он убил моего бедного идиота-отца, и мне не осталось ничего другого, как позволить безумию выплеснуться из меня родниковой струей и утонуть в ней. Ива росла, наклонившись над речкой. На самом деле, думаю, это был пруд, но королева не отличалась точностью в определениях, даже в лучшие свои дни. Вот я и соскользнула с ивы. Почувствовала, как холодная вода поднимается по голеням и бедрам, пронимает, словно змея в мое тело, чтобы поласкать моего ребенка, почувствовала истинное сексуальное наслаждение, и запела, запела, вода поднималась все выше, коснулась моих грудей, плеч, шеи, я затрепетала и ушла под воду, медленно, очень медленно, под холодную воду, а тупая королева наблюдала и ничего не делала. А я погружалась все глубже и глубже, в другую реальность. Знаете, почему бедолага Гамлет так любил актеров? Потому что они создавали альтернативные реальности. Он терпеть не мог реальность, куда его определило
