Шимун Врочек

Кетополис. Мое имя никто


Скачать книгу

только сейчас нет. Вот и Ядвига туда же – увлеклась спиритизмом. Кого они там вызывают, адмирала Стабба? Хорошо, хоть не Аттилу. И не Великого Кальмара… Впрочем, с них станется.

      Душно мне.

      Я нахожу шпингалет – кррр. Окно распахивается.

      Холодная струя врывается в комнату, шторы бьются фиолетовыми парусами.

      Хорошо.

      Я придвигаю кресло и сажусь напротив Тушинского.

      – Мне двадцать шесть лет, – говорю я. – Я лейтенант броненосного флота Его Величества. Вам все равно, Генрих, а для меня это кое-что значит. – Актер молчит. – Знаете, сейчас удобная ситуация. Я пьян, поэтому скажу все, что думаю. Вы пьяны, поэтому вам придется меня выслушать. Что скажете, Генрих?

      Тушинский встает.

      Вспышка света. Комната опрокидывается.

      Я лежу на полу и думаю: вот сукин сын.

      Вскакиваю.

      Оскорбление второй степени – оскорбление действием!

      Это означает одно.

      Будет кровь.

      – Идите к китам, дорогой мой Козмо, – говорит он абсолютно трезвым голосом. Выпрямляется.

      Как его можно любить?

      А вот так.

      Потому что сейчас этот сукин сын прекрасен. Сын докера, говорите? Да в нем аристократизма на пол-Кетополиса хватит.

      Меня трясет от ярости.

      Я беру со стола бокал и, не глядя, делаю глоток. Стекло стукается об зубы. Шампанское? Отлично! Пузырьки ударяют в нос – я морщусь.

      Тушинский смотрит на меня, выгнув бровь.

      Сволочь. Ненавижу.

      – Кажется, с ролью мебели вы справлялись лучше, – говорю я охрипшим голосом, – Что теперь? Будем драться на кулаках? К вашему сожалению, я-то не швейцар.

      Генрих улыбается.

      – Тоже верно.

      Я выше ростом и тяжелее, но занимался в детстве чертовой музыкой, а не проклятым боксом. А Тушинский справился со швейцаром.

      Я пытаюсь вспомнить, когда в последний раз бил человека. Кажется, в Навигацкой школе. Впрочем, кто тогда не дрался? «Селедки» с «механиками» – вечная война. Честь флота, господа гардемарины, и в зубы – н-на! Будущие офицеры не отступают перед гражданскими…

      Легенды гласят, что наши побоища – детские шалости по сравнению с тем, как чудили предыдущие выпуски. Говорят, сам Остенвольф… впрочем, тут легенды, скорее всего, ошибаются.

      Он же морпех.

      Вообще-то, и нам, и «механикам» повезло, что школы морской пехоты находятся за городской чертой – иначе вряд ли бы кто из нас выжил. Морпехи – страшные люди. Серая дубиноголовая масса, которая умеет только одно – убивать. Иногда мне кажется, что их боевые автоматоны гораздо более человечны, чем они сами.

      Тушинский достает бутылку из ведерка. Разливает шампанское по бокалам.

      – Выпьете, Козмо? – говорит он, – Напоследок. Прежде чем я размозжу вам голову?

      Глаза неестественно блестят. Голос иногда плывет, как на заезженной пластинке.

      И тут я понимаю, что происходит. Тушинский играет трезвого.

      А на самом деле…

      Додумать я не успеваю – дверь