е плечи были обтянуты темно-синей рубашкой, налитые мышцы проступали сквозь тонкую ткань, дразня воображение. Темные брюки идеально сидели на бедрах, привлекая внимание к упругой заднице.
Приблизился, и кожа, словно наэлектризованная, покрылась мурашками, когда забрал пальто из моих рук.
Меня окутал тонкий аромат свежести, и я на миг прикрыла глаза, пытаясь унять охвативший тело озноб.
– Идем, – на долю секунды показалось, что он напряжен так же, как и я, а может чуть больше, но это же абсурд. Именно он хозяин положения, у него нет причин нервничать.
Кивнула и двинулась за своим палачом в сторону спальни.
Последний раз.
Сейчас все ощущалось иначе. Атмосфера словно потрескивала, отчего мелкие волоски на теле приподнимались.
Не могла объяснить, с чем это связано, но чувствовала себя странно. Вина и стыд смешались с ощущением неуместной грусти.
– Тебе холодно? – кажется, он заметил мое состояние, и я торопливо мотнула головой.
Произнести вслух не могла – говорить не хотелось. Совсем. Казалось, если заговорю, нарушу еще одно негласное правило.
В груди, под ребрами, ржавым гвоздем скребло дурное предчувствие.
Что-то не так.
Ответ я получила через секунду после того, как массивная фигура скрылась в спальне, и я вошла следом.
Это что, шутка?
На столике у подножия кровати стояла бутылка шампанского и два бокала, а рядом тарелка со спелой клубникой, на которой все еще поблескивали капли воды.
– Чёрное, – Кремлёв приблизился и замер в нескольких сантиметрах от меня. Он почти касался меня своей грудью. Сделай один из нас глубокий вдох, и тут же ощутит прикосновение.
– Что всё это значит? – прямой вопрос и такой же прямой взгляд, отчего в синих глазах мелькнула искорка раздражения.
– Ты не забыла, что это наш последний вечер? – отвел он прядь моих волос от лица и аккуратно заправил за ухо, но руку не убрал. Большой палец скользнул по щеке, отчего я ощутила непреодолимое желание отпрянуть. Или податься навстречу. Не знаю, что это было, но просто стоять было невыносимо.
– Нет.
Я помню.
Последний раз.
Слишком поздно поняла, что совершила ошибку, взглянув в его глаза. Теперь он не давал мне возможности отвернуться. То, что я видела в них, ускорило мой пульс и сбило с ритма сердце.
Пришлось сделать резкий вдох, отчего моя грудь скользнула по его.
Кремлёв опустил взгляд на мои губы, когда я непроизвольно облизала их, и сглотнул. Его кадык дернулся, и в моем мозгу всплыли воспоминания, когда я еще любила прикасаться к его шее.
Целовала, покусывала, зализывала укусы.
– Я хочу, чтобы ты сделала это.
Непонимающе моргнула, стряхивая наваждение. Яркие образы растворились, словно дым, и я попыталась вспомнить, о чем мы говорили.
– Что…
– Кончи со мной.
Резко вскинула голову и наткнулась на серьезность в синих глазах.
– Это исключено.
– Почему?
Я не могу.
Поддел мой подбородок, не давая отвернуться.
Почему?
Это читалось в его взгляде, витало в воздухе, отражалось в напряженных плечах.
– Не могу!
– Можешь, – обхватил он мое лицо руками и продолжил: – Я чувствую это. Каждый раз, когда это случается со мной, ты на грани, но не позволяешь себе сделать это. Почему?
Он снова давил, как делал всегда, и я ненавидела его за это.
Последний раз.
– Лера, – склонился он ко мне, пытаясь поцеловать, но я отвернулась, и его губы скользнули по моей щеке.
Стиснул челюсть и отступил, мазнув по мне льдом синих глаз.
– Считай это последним требованием, – Кремлёв, как ни в чем не бывало, принялся расстёгивать манжеты белоснежной рубашки. Словно не он только что подвел черту, после которой я уже никогда не смогу смотреть в глаза мужу.
Последний раз.
Как загипнотизированная, я наблюдала за его плавными движениями. Стряхнул расстёгнутую рубашку с плеч и взялся за пряжку ремня, а я так и не смогла заставить себя пошевелиться.
Мое нежелание было для него привычно, и он в который раз поджал губы. Молча подошел и встал сзади, так и не сняв брюки. Перекинул мои волосы вперед, открывая молнию платья.
Ощутила, как ткань разошлась, и пальцы Кремлёва провели невидимую дорожку вдоль позвоночника, отчего я непроизвольно повела плечами. Глаза сами собой закрылись, и я почувствовала, как шелковое платье черной лужицей упало к моим ногам.
Грудь этого зверя была горячей. Под атласом кожи ощущался стук сердца. Хотя иногда мне казалось, что у него нет сердца.
Он подвел меня к зеркалу и заставил смотреть. Черное кружево почти не прикрывало мою грудь, а тонкие трусики