руками мокрые глаза.
– Боже мой, миленький, пойдём, я тебя сейчас обедом накормлю и твои раны посмотрю.
Филипп изо всех сил старался держаться перед Наташей, не показывая боль и досаду, ведь он мужчина, а это означало для него, что он должен оставаться им до конца.
– Как там бабушка? – пересиливая свою острую боль под ребром, спросил он.
– Это она меня через стенку позвала. Почувствовала, что с тобой случилось что-то недоброе.
– Не говори только бабушке об этом, договорились?
– Не скажу, пойдём, рыцарь Айвенго, домой, – с доброй улыбкой произнесла она.
И они вдвоём медленно молча пошли к дому.
– Наталья Алексеевна, – произнёс Филипп.
– Что?
– Скажи, пожалуйста, мы в школе не проходили. А кто такой Айвенго?
Наташа весело рассмеялась в ответ и тихо произнесла:
– Это рыцарь, у которого в характере только положительные качества.
– Знаешь, а меня Квазимодо из Нотр-Дама прозвали.
В ответ Наташа подбодрила Филиппа, сказав ему добрые слова, а у самой на душе стало неприятно за парня.
Когда они пришли, она осмотрела его тёмные и фиолетовые синяки, которые легли россыпью по всему юношескому телу, ещё у него болели рёбра.
Поход к врачу решили пока отложить, никаких серьезных травм с виду не было на теле. Сразу после осмотра Филипп пошёл на кухню обедать, а затем пошёл домой.
В бабушкиной комнате стояла тишина, он прошёл в комнату, где она лежала на диване на своём любимом левом боку. Бабушка спала.
Филипп не стал будить и тихо сел за уроки.
– Филипп, – послышался тихий бабушкин голос из комнаты.
– Да, бабушка.
– Мальчик мой, подойди сейчас ко мне.
Парень встал со стула и отправился к ней в комнату.
– Миленький мой, – тихо произнесла Нина Алексеевна, – мне сейчас приснился падший ангел с чёрными крыльями и пугающая покрытая мраком бездна, а ты стоишь, мой ангелок, рядышком с этой бездной, – и тут бабушка заплакала.
– Не плачь, бабушка, ну, зачем ты переживаешь из-за какого-то сна? – тихо произнёс Филипп, доставая платок и нежно вытирая бабушке слёзы. – Ведь у меня, кроме тебя, никого на свете больше нет, и ты мне нужна здоровая.
– Я так переживаю за тебя, ты даже не представляешь. Не к добру приснился мне этот сон.
– Забудь, бабушка. У меня же всё хорошо. И ты жить ещё будешь очень долго.
– Да, сынок, да, мой миленький.
Филипп со временем всё больше стал замыкаться, ведь каждый день, который он проводил в школе, был наполнен насмешками и издевательствами, и это очень мучило его.
Когда он после школы приходил домой, то старался забыть обо всём плохом, он ухаживал за бабушкой, а его единственной отдушиной были краски и холст. Он любил рисовать уже с трёх лет, и был в этом гениален.
А когда бабушка засыпала, то сразу садился за холст и начинал творить чудеса.
Картины Филипа оживали