И жили старик со старухой у самого синего моря. Высшая Школа Сказкотворчества. Ступень 2
цилиндр и тут же порыв ветра вырвал шляпу из рук и бросил её в лужу с жёлтыми листьями. Фолмс нагнулся, чтобы достать шляпу, и тут со скамейки скатилась трость и шлепнулась прямо в ту же лужу. Весьма неэлегантно скатилась… Наклонившегося мужчину обрызгала все та же лужа… А когда Фолмс выпрямился, держа в одной руке мокрый цилиндр, а в другой руке – мокрую трость, на его аристократичной бледной щеке красовался жёлтый лист.
Он был такой смешной, этот мужчина, что девушка, не выдержав, звонко рассмеялась. А в глазах мужчины заскакали озорные чертенята. И он тоже рассмеялся.
Умниша спустилась с крыльца на дорожку. Фолмс пересёк дорогу, которая разделяла парк и университетский комплекс. Он взял девушку за руку и уже не отпустил. А Умниша и не собиралась отталкивать истинного аглийского джентельмена. И жёлтый лист украсил её причёску.
Они долго гуляли по дорожкам парка. Иногда молчали, иногда говорили, иногда смеялись. У них нашлось много общего, хотя и различия имелись. Все таки он – сыщик, а она – математик. Но им было спокойно друг с другом.
Сгустились сумерки. Зажглись фонари. Фолмс и Умниша пообедали в каком-то кафе, а потом мужчина проводил даму до дверей её дома. Он поцеловал её руку и, откланявшись, удалился.
– Мы встретимся завтра, на том же месте и в то же время… – думал Фолмс, вернувшись домой. Да, он был сегодня смешон. Но и счастлив тоже. Миссис Фадсон опять ворчала, но великому аглийскому сыщику было все равно. Он просто сидел в своём кресле, курил свою трубку, смотрел на огонь в своём камине и добродушно улыбался. «Кажется, я становлюсь похожим на Батсона. А и ладно.»
Умниша поднялась в свою комнату. Сняла профессорскую мантию и шапочку. «Я надену завтра голубое платье. С белыми воротничком и манжетами. Оно простое, но элегантное. Не зря же Красава его сшила.» А жёлтый лист из причёски был бережно спрятан между листами математического талмуда.
Прощальный подарок
Во фрэнцузской столице, городе Пэриже, жила известная модистка русского происхождения Красава. За платьями её пошива стояла очередь из избалованных мадам и мадемуазелей. Во фрэнцузскую элегантность вносила Красава народные русские мотивы. И это привлекало внимание изысканной публики. Давно уже не шила Красава смелых и броских, но малоинтересных для неё сейчас, нарядов. Давно уже не хотела, чтобы к её ногам падали штабелями поклонники. А те, что уже лежали в штабелях, вызывали у неё неоднозначные эмоции. Казались те поклонники кучей пресыщенных снобов. А хуже того было осознание того, что не она была им нужна. А её слава, известность, связи да деньги. И Красава разочаровалась в мужчинах. А те – все падали и падали к ногам её.
И тогда решила Красава избавиться от назойливого внимания и найти того, которому нужна была бы она, Красава. Просто Красава… Без денег, связей да славы…
Стала девушка переодеваться в неброскую, но стильную